Читать онлайн книгу "Атрия. Камешки в пустых ладонях"

Атрия. Камешки в пустых ладонях
Наташа Ридаль


Атрия #1
Атрия – государство, которое существовало на нашей планете миллионы лет назад, задолго до динозавров. Один из пяти министров тайно плетет паутину заговора, чтобы получить абсолютную власть. На острове в школе целителей мальчики обучаются искусству управлять силой мысли и с ее помощью воздействовать на реальность. Главные герои взрослеют и познают цену предательства, неотвратимость взаимного притяжения и безграничные возможности разума. Авторский мир в лучших традициях Джорджа Р.Р. Мартина. В книге есть интрига и мистический культ космоса, загадочные убийства и любовь, в возможность которой было сложно поверить.





Наташа Ридаль

Атрия. Камешки в пустых ладонях





Часть первая













Мастер секретных дел


Кассий Под поглаживал рыжую бородку, внимательно рассматривая своего позднего посетителя. Парчовая туника поверх льняной рубашки выдавала состоятельного горожанина. Говорил он без акцента и мог быть родом из любой из пяти министерий. Наемник или фанатик? Незнакомец производил впечатление человека, убежденного в правоте своего дела. Под, впрочем, допускал, что за деньги, которые ему посулили, и в наемнике мог пробудиться талант оратора.

Невысокий человек продолжал говорить, слегка подавшись вперед в тщетной попытке по выражению лица собеседника угадать его мысли:

– Мастер Под, давайте представим лишь на минуту, каким может стать государство Атрия при таком правлении. Закон, армия и казна – в одних руках, вместо пяти столиц – одна, и в ней ежемесячно проходит неделя Великого Совета. Верховного министра, безусловно, окружают советники, но последнее слово всегда остается за ним. Мастер, вам ведь известно, что пять министров далеко не всегда приходят к согласию. За последние годы было совершено много ошибок. Вы же не станете этого отрицать?

Незнакомец замолчал, ожидая от мастера секретных дел ответной реплики, однако Под всё так же задумчиво смотрел на посетителя, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Окно кабинета выходило в сад, где на фоне закатного неба высились силуэты кипарисов и пиний. В наступившей тишине сквозь распахнутые ставни просочился убаюкивающий шепот моря.

– Вы видите слабые места, знаете, как их исправить, но ваш голос не слышат, – снова заговорил невысокий человек. – Если вы примете сторону министра и поддержите переворот, вы станете одним из ближайших советников нового правителя Атрии. Вы сохраните свое влияние, более того, ваши полномочия будут расширены. Подумайте об этом. Мой господин в любом случае добьется своего, но ваша сеть секретных агентов сделает его на пять шагов ближе к победе.

Под перестал поглаживать бородку и задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла.

– В истории Атрии уже были неудачные попытки государственного переворота, – наконец произнес он. – Почему вы думаете, что ваша увенчается успехом?

На лице незнакомца заиграла торжествующая улыбка:

– О, на этот раз всё получится! У моего господина есть существенное преимущество, которого недоставало его менее удачливым предшественникам. Вы сами это поймете, но тогда будет поздно выбирать сторону. Сделайте это сейчас! – собеседник впервые выказал признаки нетерпения. – Итак, мастер Под, каково ваше решение? Вы с нами?

Мастер секретных дел слегка прищурился, встретился глазами с посетителем, сидевшим в кресле напротив, и едва заметно улыбнулся.




Наследник Сентуриона


Мы четыре столетия в Атрии ждали Героя.

Как же так получилось, что мне не назначена встреча?

Он придет и изменит весь мир за какой-нибудь вечер.

А потом будет ночь… Не со мной…



Больше всего Кита смущала последняя строчка. Как-то это неправильно, но рука сама вывела ее на бумаге под зарисовкой, которую он сделал, сидя у костра. Раньше он никогда не писал стихов. Наверное, не стоило и начинать.

Поколебавшись несколько секунд, юноша скомкал лист и бросил в огонь. Рисунка не жалко, у него их много.

Так вышло, что Кит оказался единственным сыном министра культа космоса Нила Сентуриона, а наследники министров допускались на Великий Совет, как только им исполнялось тринадцать. Они учились у взрослых, не имея права голоса, пока не умирал министр, и наследник не занимал его место в Совете. Самым молодым среди действующих правителей Атрии был Друэлл Хорти. Его отца год назад унесла красная лихорадка, и Друэлл стал министром казны в девятнадцать лет.

Зевнув, Кит отыскал глазами своего старика. Юноша знал, что совсем не похож на него. Все отмечали, что и внешность, и характер он унаследовал от матери. К шестнадцати годам он перерос отца на целую голову. Приятель Кита Пий Делип придумал состязание: каждый раз, когда наследник Сентуриона приезжал в Каррак, они вставали спина к спине, а сестры Пия торжественно объявляли, кто выше.

Кит уже три года присутствовал на заседаниях Великого Совета вместе с отцом, однако для визитов в столицу министерии Карра имелся и другой повод – навестить семью Теи, родной сестры Сентуриона. Дома у Кита не было друзей, зато в Карраке его всегда с нетерпением ждали двоюродные братья, Пий и, конечно, Бланка.

Старшая дочь министра Карра казалась Киту самой очаровательной девушкой на свете. Ее огромные серо-зеленые глаза завораживали и манили, как неизведанные глубины Великого моря. Кит изо всех сил старался понравиться ей, но в ее присутствии постоянно терялся и не знал, что сказать. Почему-то общаться с сестрой Бланки было гораздо проще.

Путешествие из Сентурии в Каррак в крытых повозках – ванах – занимало четыре дня пути. Завтра они наконец смогут выспаться на кроватях.

Кит пожелал отцу добрых снов и направился к повозке. Тишину летней ночи изредка нарушали крики совы, пугающей добычу, и шуршание ежей в траве возле колеса. Юноша вдруг вспомнил, как однажды дочь мастера Пода Фрея привела его в сад отцовской виллы, чтобы показать ежика, который поселился в корнях старой пинии.

– Наставник Табия рассказывал, что в древности кочевые племена ели мясо ежей, – сообщила девочка, осторжно трогая пальцем влажный нос зверька. – Запекали их в глине вместе с иголками. Какая гадость! Хорошо, что мы живем в другое время! Хотя, если бы я была самой главной, я бы сделала так, чтобы каждый человек мог распоряжаться своей жизнью, как хочет. А всех, кто с этим не согласен, я бы уничтожила.

Наверное, именно в тот момент Кит впервые поймал себя на мысли, которая впоследствии стала его навязчивой идеей.




Вилла Карра


День обещал быть жарким, солнце стояло уже высоко над Восточным Морем. В ожидании наставника Табии Лика щекотала себе лоб гусиным пером. С завтрашнего дня начнутся каникулы, которые всегда совпадают с неделей Великого Совета в министерии Карра. Но сегодня детям министра и его мастеров надлежало прослушать урок истории и написать эссе.

Они сидели на каменной скамье в крытой галерее, с трех сторон обрамлявшей сад виллы Карра. Столетние пинии простирались до самого берега озера, которое первые жители министерии назвали Восточным Морем. Посреди сада приютился фонтан в виде сферы, олицетворявшей Планету: струи воды били из мраморных вулканических кратеров. От фонтана в разные стороны разбегались выложенные мозаикой дорожки. С западной стороны глухая стена галереи примыкала к дому, а с южной и северной отделяла виллу министра от соседей – мастера порядка Мая Делипа и мастера секретных дел Кассия Пода. За виллой Пода простиралась резиденция третьего советника министра – верховного командующего армией Фабиана Серака.

Все виллы выходили на площадь Луциана, в центре которой возвышался амфитеатр с одноименным названием.

Вилла Карра со времен основания Каррака оставалась самым большим строением в столице. У входа круглосуточно дежурила личная охрана министра, сразу за воротами располагались хозяйственные пристройки, кухня и конюшня.

В Зал Обедов попадали через атриум, минуя бассейн с дождевой водой и проход в купальню. Неприметные двери вели из атриума в комнаты слуг.

Кабинет Совета и гостевые покои находились на втором этаже, а семья министра целиком занимала третий.

Рамонд Карр стал министром войны по праву рождения. Его первая жена Ария была родом из министерии Эльгарда. Она подарила мужу двух дочерей и умерла, когда младшей едва исполнилось три года. Лика совсем ее не помнила. Так как по законам Атрии пост министра передавался по мужской линии, Карру нужен был наследник, и он снова женился – на сестре своего близкого друга Нила Сентуриона. Рано овдовевшая Тея уже имела одного сына – ровесника Лики, по имени Трис. Второго сына – Джада – она родила в браке с Карром.

Сейчас восьмилетний Джад носился по саду с дочерьми мастера Делипа, у них уже наступили каникулы. Лика с завистью наблюдала за малышами. В отличие от сестры, она не отличалась особым усердием в учебе. Втягивая Фрею и Триса в бесконечные озорные проделки, младшая дочь Карра являлась сущим наказанием для Нила Табии. Зато Бланка и Пий Делип считались образцовыми учениками.

– Что-то наставник Табия задерживается, – заметила сестра, с серьезным видом оглядев галерею. – Придется сказать дяде Арону, что осмотр амфитеатра отменяется.

– Нет, Бланка, не говори так! – запротестовала Фрея. – Мы должны увидеть подземелья! Это даже более захватывающе, чем турнир!

Пий ухмыльнулся и подмигнул Трису: разве помещения под ареной могут быть интереснее Большого турнира, на который съезжаются всадники и лучники со всей Атрии?

Большие турниры проводились пять раз в год – по одному в каждой из столиц. Также в течение года в городах министерии Эльгарда устраивались малые турниры. За их организацию и проведение отвечал мастер арены Арон Северин, дядя Бланки и Лики. В присутствии всех мастеров на Великом Совете не было необходимости, однако Северин не упускал случая повидать племянниц всякий раз, когда неделя Совета проходила в Карраке. А в этом году к ней приурочили Большой турнир, поэтому мастер арены заблаговременно появился на вилле Карра. Тринадцатилетняя Лика была его любимицей.

В отличие от Теи, Северин считал, что такое зрелище закаляет характер, причем как мальчиков, так и девочек. Именно он год назад убедил Карра разрешить детям присутствовать на Большом турнире вместе с родителями, а в этом году пообещал показать им амфитеатр изнутри.

Кроме состязаний всадников на Большом турнире традиционно устраивались бои с дикими животными и казни преступников, приговоренных к смерти. Ребята так и не смогли определиться, кого они хотят увидеть сильнее: экзотических зверей в клетках или узников, ожидавших своей участи в камерах под ареной.

Даже Бланка, которой было почти пятнадцать, сгорала от нетерпения, хоть и старалась не подавать виду. Только Трис в силу двух причин не любил амфитеатры.

Отчасти нелюбовь объяснялась тем, что его отец погиб во время турнира в Гарде за несколько месяцев до рождения своего первенца. Брак Теи, устроенный родителями, оказался несчастливым, как и большинство браков в Атрии. Гвенон Пул не был любимым мужем и не успел стать любящим отцом, и всё же его случайная смерть на арене наложила определенный отпечаток на Триса.

Вторая причина, по которой мальчик не разделял воодушевления друзей, заключалась в том, что он готовился стать целителем. На самом деле его судьбу решил отчим много лет назад. Целителями в Атрии называли служителей культа космоса. Быть целителем считалось престижным, и многие знатные дома отправляли младших сыновей, достигших тринадцатилетнего возраста, на обучение в министерию Сентуриона. В течение семи лет молодые люди учились изменять реальность силой мысли, после чего одни, не преуспев, возвращались в родительский дом, а другие посвящали свою жизнь служению и давали обет безбрачия. Отрешившись от мирской суеты, они стремились постичь тайны всеобщего разума.

Тринадцатый день рождения Триса миновал месяц назад, и ему предстояло отправиться в Сентурию сразу после окончания Великого Совета – вместе с дядей и двоюродным братом Китом.

– Жаль, что Кит не может пойти с нами в амфитеатр, – заметил Пий.

– Когда мы ему расскажем, он позеленеет от зависти, – хихикнула Фрея.

Лика поерзала на подушке и украдкой бросила взгляд на сестру. С недавних пор она стала замечать, что всякий раз, как речь заходила о Ките, Бланка теряла нить разговора.

– Тысяча извинений, – голос наставника Табии эхом разнесся по галерее. – Итак, начнем урок…




Урок


Нил Табия почти бежал, держа в руках стопку книг, и, опуская их на стол, уронил листы бумаги, которые предназначались для эссе. Ветер сразу подхватил их и погнал в сад. Пий, сидевший с краю, поспешил на помощь полному и уже немолодому наставнику, и они вместе собрали разлетевшиеся листы. Лика хихикнула, Трис легонько пихнул ее локтем в бок.

– Итак, начнем, – запыхавшись, повторил Табия. – Как вам прекрасно известно, государство Атрия образовалось четыреста восемь лет назад, когда были объединены пять министерий, а предки нынешних министров – Карр, Липп, Хорти, Сентурион и Эльгард – договорились о проведении недели Великого Совета для решения важнейших государственных вопросов. Госпожа Лика, вы можете ответить, как часто созывается Великий Совет?

– Раз в три месяца, – наморщив нос, произнесла девочка.

– Верно, – подтвердил наставник, расхаживая взад-вперед по другую сторону стола. – На первом Совете было решено, что они будут проходить поочередно в каждой из министерий, именно поэтому министр Карр так часто бывает в разъездах.

– Когда Джаду исполнится тринадцать, он будет путешествовать вместе с отцом, – заметила Бланка.

– И это верно, – кивнул Табия. – Пост министра передается по наследству по мужской линии, поэтому династии не прерывались на протяжении четырехсот лет.

Пий робко поднял вверх указательный палец, и Табия разрешил ему задать вопрос.

– Но ведь бывает так, что рождаются только девочки, или у супружеской пары совсем нет детей…

– Действительно. И как мне это не пришло в голову? – прошептала Фрея, покосившись на долговязого Пия Делипа, ровесника Бланки, всегда такого правильного и очень скромного.

– Всё просто, мой мальчик, – пояснил наставник Табия. – Согласно закону о браке, если за десять лет у министра не рождается сын, его брак аннулируется вторым мастером закона, и министр вступает в новый брак. Если же единственный наследник умирает раньше отца, с согласия Великого Совета наследником министра становится его внук или племянник. Госпожа Фрея, расскажите нам об обязанностях министров.

Фрея выпрямилась, откинув с глаз светлую прядь с рыжеватым отливом. Загибая пальцы, она начала перечислять:

– Рамонд Карр – министр войны, в его обязанности входит содержание армии, охрана границ и внутренняя безопасность. Нил Сентурион – министр культа космоса, ему подчиняются верховный целитель и мастер наставников. Брэтт Эльгард – министр зрелищ, ему служит дядя Лики и Бланки, мастер арены. И, кажется, у министра Эльгарда есть еще один советник. Но я не знаю, чем он занимается.

– Кто-то может сказать? – спросил Табия, оглядывая детей.

– Мастер утех контролирует работу заведений, предназначенных для развлечения мужчин, – краснея, ответила Бланка.

Трис и Пий прыснули, а Лика и Фрея непонимающе переглянулись.

– В министерии Эльгарда сосредоточено самое большое количество амфитеатров и домов утех, – невозмутимо продолжил Табия. – Кроме того, мастер арены выдает бродячим театральным труппам разрешение на выступления по всей Атрии. Что ж, у нас осталось еще два министра. Кто расскажет о них? Может быть, вы, господин Трис?

Бланка закатила глаза: сводный брат всегда казался ей тугодумом.

– Друэлл Хорти – министр казны, – проговорил Трис, немного волнуясь. – Ему подчиняются мастер налогов и мастер торговли. И есть еще министр закона Конрад Липп. Он выносит на обсуждение Совета новые законы, которые пишут первый и второй мастера закона.

– Мы никого не забыли? – прищурившись, спросил Табия.

Бланка тут же подняла указательный палец и, получив разрешение, торжествующе выпалила:

– Трис не упомянул про мастера верховного суда из министерии Липпа.

– Госпожа Бланка как всегда права. Что ж, подведем итог: высшим органом власти Атрии является Великий Совет, на котором обязательно присутствуют пять министров. Один из министров принимает у себя четырех других. Совет никогда не проходит в одной министерии два раза подряд. Мастера, которых назначают министры, также могут присутствовать на Совете, хотя чаще остаются исполнять свои обязанности в министериях. Как вы знаете, через несколько дней заседание Великого Совета состоится в Карраке. На вилле будет много гостей, и вам следует показать себя с лучшей стороны.

Произнося эти слова, наставник особенно пристально посмотрел на Лику и Фрею, затем откашлялся и хлопнул в ладоши.

– А теперь самое время поразмышлять о прекрасном. Я просил каждого из вас решить для себя, какой поэт вам наиболее близок. В эссе вы должны написать, что именно вас привлекает в творчестве любимого поэта. Приступайте!

Табия раздал ученикам листы бумаги, и Бланка сразу же застрочила пером. Лика скорчила гримасу: она не сомневалась, что сестра пишет про Марция Серака, прославленного сочинителя любовных сонетов. Между прочим, он был предком верховного командующего армией Фабиана Серака, которого Бланка после неудачной попытки разузнать о романтической музе Марция прозвала «мужланом в доспехах».

Лика скосила глаза в листок сидящей рядом Фреи: чьим почерком она пишет сегодня? Дело в том, что у Фреи был удивительный талант копировать чужой почерк с невероятной точностью, и она часто развлекалась, сдавая наставнику сочинения, якобы написанные кем-то из друзей. Таким образом, у Табии оказывалось две работы Бланки или Пия, или Триса, и бедняге приходилось ломать голову, гадая, какая из них в действительности принадлежит Фрее.

– Ничего не выйдет! – прошептала Лика, увидев, как из-под пера подруги появляются ее собственные торопливые буквы. – Я не люблю патриотические оды. На этот раз ты не обманешь наставника Табию.

Сама Лика, обмакнув перо в чернила, стала писать о мистической поэзии Фьорда Паттера. Он жил почти два столетия назад и был целителем. Фьорд не достиг высшего мастерства в служении, зато его стихи, мелодичные, полные загадок и недосказанности, стали настоящим откровением.

Исписав страницу, Лика заглянула в эссе Триса и улыбнулась: они любили одного поэта. Правда, сводный брат написал всего четыре предложения – по меркам Табии, маловато. Поймав взгляд Лики, Трис улыбнулся в ответ и пожал плечами: мол, не все умеют писать, как Фьорд Паттер.

– Время вышло, сдавайте работы! – скомандовал наставник, сгребая со стола книги.

Все, кроме Бланки, которая продолжала дописывать фразу на обороте, протянули ему свои листы. В саду у фонтана Джад что-то рассказывал мастеру арены. Тот рассеянно кивал, время от времени поглядывая на детей в галерее.

– Ну хватит уже, Бланка, – простонала Фрея. – Мастер Северин нас давно ждет.




Амфитеатр Луциана


Заглянув на кухню и прихватив с противня только что испеченные булочки, ребята вместе с Ароном Северином пересекли мощеную камнем улицу и остановились у одного из входов в амфитеатр Луциана. Входы располагались по всему периметру здания, но лишь четыре из них вели в нижний ярус, предназначенный для министра, мастеров, знатных горожан и привилегированных гостей из других министерий. Стража здесь дежурила круглосуточно, а в день турнира число охранников удваивали, чтобы никто не проник внутрь, не заплатив за вход.

Охранники подчинялись непосредственно мастеру порядка Маю Делипу. Его люди также патрулировали улицы Каррака. Между Большими турнирами в амфитеатре обучали новобранцев, их тренировал Фабиан Серак и командиры частей, расположенных в столице. Готовые к службе воины пополняли отряды во всех министериях Атрии.

Нижний ярус зрительских мест представлял собой три ряда каменных скамей, отделенных от арены высоким парапетом. У семьи министра Карра была отдельная ложа. Второй и третий ярусы на турнирах предназначались для воинов, ремесленников и торговцев.

Мастер арены провел детей в первый ряд, и они дружно выстроились у каменного парапета. Фрея и Пий перегнулись через бортик. Тренировка перед турниром была в самом разгаре: в центре арены упражнялись лучники, тут же воины бились на мечах, а пять всадников скакали по кругу, соревнуясь, кто быстрее достигнет финишной линии.

– Ставлю на того гнедого жеребца, – сказал Северин, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца. – На турнире он точно придет первым.

Лика с сомнением посмотрела на жеребца, который на три корпуса отставал от лидирующей тройки.

– Да он еле плетется, дядя, – рассмеялась Бланка. – Даже не думай на него ставить: ты проиграешь.

– А охота на диких зверей будет? – спросила Фрея.

– Разумеется, – кивнул Северин. – Я лично контролировал доставку двух тигров и четырех львов из Тарфа, а также трех вепрей и медведицы из Регора.

– Разве в Атрии нет животных? – удивился Пий.

– Львы и тигры здесь не водятся, разве что на юге, в министерии Эльгарда. Но там их почти всех уже выловили. Вы ведь знаете, у меня на родине часто проводятся малые турниры. А вепрей мы бережем для охоты министров, которая скрашивает их путешествия между Великими Советами.

– Животных держат в клетках под ареной? – нетерпеливо спросила Бланка. – Мы их увидим?

– Мы ведь за этим и пришли, не так ли? – улыбнулся Северин и направился к лестнице.

Ребята поспешили за ним.

– Мне не нравится, что зверей убивают, – тихо сказала Лика Трису.

– Мне тоже, – вздохнул он.

Мастер арены прошел по коридору и остановился возле запертой решетки, за которой виднелась уходящая вниз лестница. Отперев решетку своим ключом, Северин вытащил из стены факел, протянул его Трису и велел спускаться первым. Пий и девочки последовали за ним. Мастер поднял над головой второй факел и плотно прикрыл решетчатую дверь.

Ребята ждали его у подножия лестницы. Вместе они пересекли коридор и оказались в следующем – одном из множества сводчатых коридоров, расходившихся радиальными лучами из центра арены. Массивные кирпичные столбы отбрасывали длинные тени в неверном свете закрепленных на них факелов.

– Как здесь жутко, – поежилась Бланка.

В этот момент спертый воздух прорезало глухое рычание, и дети невольно вздрогнули.

– Это тарфские львы, – усмехнулся Северин. – Идёмте, они совсем близко.

Очевидно, мастер хорошо ориентировался в подземном помещении. Очень скоро они вышли к клеткам, возле которых суетились слуги.

– Во время турнира специальная платформа опускается, на нее загоняют зверя, и четыре человека, вращая лебедку, поднимают его на арену, – пояснил Северин.

Львы, запертые в подземелье, метались по клеткам и сердито рычали. На дощатом полу валялись обглоданные кости.

– За два дня до турнира их перестанут кормить, – продолжал мастер, одновременно наблюдая, как слуги выполняют свою работу: готовятся поить животных и чистить клетки. – За время, прошедшее с последнего Большого турнира в министерии Карра, трех преступников осудили на смерть, они ожидают казни в камерах под ареной. Их выпустят первыми, а затем начнется охота. Идёмте дальше, я покажу вам тигров, вепрей и лисиц.

У Лики возникло ощущение, что пространство под ареной – настоящий лабиринт из служебных помещений, клеток с животными, подъемных механизмов и платформ. Заблудиться здесь ничего не стоило. По мере продвижения к центру один коридор незаметно переходил в другой.

Посмотрев на тигров и лисиц, дети подошли к кирпичной стене, в которой чернели дверные проемы с железными решетками. Лика почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки: она стояла перед тюремными камерами. Преступников привозили в столицу со всех уголков министерии, и в подземельях амфитеатра Луциана они ждали решения мастера верховного суда. В основном это были воры, а за воровство по законам Атрии отрубали правую руку. Воры долго не задерживались в камерах под ареной: когда из министерии Липпа приходил приговор, его незамедлительно приводили в исполнение на Рыночной площади. Затем осужденного изгоняли из Каррака.

– Вы знаете, какие преступления в Атрии караются смертью? – спросил Северин у притихших детей.

– Убийство, – пробормотал Пий.

– Государственная измена, – добавила Фрея.

– О да, – протянул Северин, пристально посмотрев на девочку. – Тебе ли об этом не знать? Ведь ты дочь мастера секретных дел. А теперь взгляните сюда, – он сделал шаг к одной из камер и поднес факел к железной решетке. Свет выхватил из темноты каменную койку, на которой ссутулившись сидел человек.

Любопытство пересилило страх, и Фрея, Лика и Пий подошли ближе. Лика ожидала увидеть злодея с безумным, перекошенным от ярости лицом, каким ей представлялись все осужденные на смерть преступники, но мужчина, поднявший голову и смотревший на них со своей жесткой койки, был совсем не таким. Он казался… обычным человеком, только очень усталым.

– Третье преступление, караемое смертью – мужеложство, – торжественно объявил Северин. – Сто лет назад, когда жители Атрии стали умирать быстрее, чем рождаться, Великий Совет постановил пресечь связи, не приносящие потомства. Смертная казнь на арене оказалась очень действенным аргументом в пользу отношений с противоположным полом. Тогда же были внесены поправки в закон о браке, и брачные союзы с тех пор устраиваются родителями, дабы получать наиболее здоровое и продуктивное потомство.

– А как же любовь? – вырвалось у Бланки.

– Любовь иногда тоже имеет место, – пожал плечами Северин.

Лике всегда казалось, что отец любил ее мать. А вот мачеха никогда не вспоминала своего первого мужа и к Трису испытывала совсем не такие чувства, как к маленькому Джаду. О каком продолжении рода может идти речь, если родители не любят детей? Впрочем, вслух Лика этого не сказала.

– А ты любишь тетю Силию? – тихо спросила Бланка, надеясь разглядеть в глазах дяди хотя бы мимолетный проблеск нежности. Но в них играло бездушное отражение пылающего факела.

– Мне с ней очень повезло, – уклончиво сказал Северин и свернул в другой коридор. – А теперь посмотрим на медведицу.

Бланка поспешила за ним. Лика, Фрея и Трис переглянулись и двинулись следом, а Пий задержался возле решетки, завороженно глядя на молчаливого узника.

Коридор со сводчатыми арками полукругом поворачивал вправо. Лика вдруг остановилась, оглянувшись назад.

– Стойте, – сказала она Трису и Фрее. – А где Пий?




Третий человек


Ребята обернулись и прислушались: по коридорам разносилось лишь эхо удаляющихся голосов Северина и Бланки. Не сговариваясь, троица устремилась в обратном направлении.

– Вдруг тот мужеложец выбрался из камеры и схватил его? – на ходу предположила Фрея.

– Не говори ерунды, – фыркнул Трис.

В этот момент Лика чуть не врезалась в Пия, выскочившего из-за столба. От неожиданности оба вскрикнули, а Фрея напустилась на приятеля:

– Где ты был? Если бы мы за тобой не вернулись, ты бы навечно остался в этом подземелье!

– Я… Мне показалось, я слышал крики из-под земли, – виновато пробормотал Пий.

– Из-под земли? Какой вздор! Нужно скорее догнать мастера Северина.

– Постойте! – воскликнул Трис. – Я сейчас тоже что-то слышал.

Он поднял свой факел повыше, но вокруг были только кирпичные столбы и арки, а под ногами – утоптанная земля. И в этот момент все четверо услышали звук, похожий на человеческий вопль, действительно донесшийся откуда-то снизу.

Друзья переглянулись и бросились в соседний коридор. Там между двумя столбами они заметили люк. Трис передал свой факел Пию, присел и приподнял дощатую крышку. Она поддалась, выпустив из недр подземелья очередной душераздирающий крик.

Опустив крышку, Трис вопросительно посмотрел на побледневших друзей.

– Няня говорила, что в Думарских горах живет огнедышащий монстр, который бродит под землей в надежде утолить свой вечный голод, – прошептала Фрея, дрожа всем телом. – Что, если он добрался до Каррака и кого-то поймал?

– Может, нам лучше уйти? – так же шепотом предложил Пий.

– Неужели вы верите в огнедышащего монстра? Это всего лишь сказки старой няни, – резонно заметила Лика. – Но человеку внизу явно нужна помощь.

– Думаю, надо позвать мастера Северина, – пробормотал Пий, у которого от страха вспотели ладони.

Из люка снова раздался отчаянный вопль, и Трис решительно откинул крышку.

– Нет времени, – прошептал он и начал спускаться по крутым деревянным ступеням.

У Лики дрожали колени, однако мысль о том, что Трис окажется один на один с неведомым врагом, заставила ее отправиться следом. Лестница привела их в узкий тоннель, где воздух был затхлым, как залежавшийся сыр. Свет одинокого факела, воткнутого в стену, выхватывал из темноты проем, ведущий в другое помещение. От лестницы его отделяло не больше десяти шагов, и ребята сразу поняли, что там кто-то есть.

Сверху раздалось пыхтение, а затем рядом с ними возникла Фрея. Трис прижал палец к губам и бесшумно подобрался к проему. Девочки тоже приблизились, осторожно заглянув внутрь.

Из-за внушительной толщины стены ребята могли видеть только то, что происходило прямо перед проемом. Человек в разорванной окровавленной рубашке был подвешен за руки в кандалах к железному крюку, вделанному в потолок. Он громко стонал. Другой человек стоял рядом, держа в замотанной тряпкой руке раскаленный железный прут. В следующую секунду он быстрым движением прижал конец прута к животу подвешенного человека. Тот дернулся и снова завопил. Лика зажала рот рукой, в нос ударил тошнотворный запах паленой плоти.

Стало ясно, что ребята ничем не смогут помочь несчастному. Они уже собирались вернуться к лестнице, как вдруг услышали голос третьего человека, до сих пор не попадавшего в поле их зрения. От звука этого голоса Фрея вздрогнула, а Лика и Трис невольно посмотрели на нее.

– Назови имя, – спокойно произнес невидимый мучитель.

– Фрея, – едва слышно выдохнула Лика, – это твой отец.

Дети взлетели вверх по лестнице, захлопнули крышку люка и со всех ног бросились прочь. Пий, перепуганный их видом еще больше, чем жуткими воплями, помчался следом.

Они бежали, пока не достигли последнего коридора, и лишь тогда остановились, чтобы перевести дух.

– Что там было? – спросил Пий, сгорая от любопытства.

Лика и Трис переглянулись и вопросительно посмотрели на Фрею. Она была мрачнее тучи.

– Не смейте никогда – слышите? – никогда об этом говорить! – приказала девочка тоном, не терпящим возражений, и, не дожидаясь ответа, зашагала по коридору.

Пий удивленно поднял брови, а Лика и Трис только пожали плечами.

Они молча шли за Фреей, пока не оказались у проема в стене, откуда вверх уходила лестница. Трис взял у Пия факел, поднялся по ступеням, но быстро вернулся, качая головой.

– Решетка заперта, – сказал он. – Это не та дверь.

– А если кто-то ее запер? – поежившись, предположил Пий. – Как мы выйдем?

– Вряд ли дверь всего одна, – ответил Трис. – Пойдем дальше.

Друзья снова двинулись вдоль коридора и, дойдя до следующей лестницы, не сговариваясь отправили вперед Триса. На этот раз он возвратился не так быстро.

– Нам сюда, – пробормотал он, бросив отчаянный взгляд на Лику, словно пытаясь предупредить ее о чем-то.

Девочка нахмурилась и взбежала вверх по ступеням. У распахнутой решетки стоял Арон Северин с непроницаемым лицом. Встретившись взглядом с его бледно-голубыми глазами, казавшимися почти бесцветными, Лика поняла смысл безмолвного предупреждения Триса. Снисходительная улыбка Бланки, маячившей за спиной дяди, только подкрепила ее худшие опасения. Северин молча дождался, пока все дети с виноватым видом выстроились в коридоре, затем запер решетку и повернулся к ним.

– Я считал вас достаточно взрослыми, когда брал на эту прогулку, – заговорил мастер тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Очевидно, я ошибся. Взрослые тоже любят играть в игры, но они всегда знают, где и когда это совершенно неуместно. Полагаю, вы догадываетесь, что будет, когда о вашем поступке узнает министр Карр?

– Но дядя, – пролепетала Лика. – Мы заблудились. Мы не виноваты.

– Нет? – нахмурился Северин. – Имей смелость признать вину и не унижаться до оправданий.

– Вы не расскажете об этом министру, – неожиданно проговорил Трис.

– Что, прости? – мастер арены поднял бровь, искренне удивившись наглости мальчишки.

– Это была ваша идея отвести нас в амфитеатр. Вы за нас отвечали. Если министр узнает, что мы чуть не потерялись, он не на шутку рассердится на вас. Так что не в ваших интересах ставить его в известность.

По лицу дяди Лика, к своему изумлению, поняла, что Трис прав. Побелев от злости, Северин процедил сквозь зубы:

– Еще не выпорхнул из гнезда, а уже начал наживать себе врагов. Ты далеко пойдешь, галчонок, – затем он оглядел детей и добавил ледяным тоном. – Возвращайтесь домой и постарайтесь снова не заблудиться. У меня еще много дел.

Ребята поспешили к выходу из амфитеатра. Как только они оказались на улице, Фрея, не говоря ни слова, повернула к своему дому.

– Что это с ней? – удивилась Бланка, глядя вслед удаляющейся подруге. – Дикая лисица укусила?

– Я, наверное, тоже пойду, – сказал Пий. – Еще увидимся.

Бланка, Лика и Трис направились к воротам виллы Карра. Они прошли через атриум в Зал Обедов и поднялись на третий этаж, где было всего пять комнат, выходивших на галерею. Министр и его жена имели отдельные покои и общую спальню, которая граничила с комнатой Бланки и Лики. Братья занимали угловую комнату с балконом, откуда открывался вид на площадь Луциана. Внизу по обе стороны атриума пестрели черепичные крыши гостевых покоев.

– Зря ты так разговаривал с дядей Ароном, – заметила Бланка, с сожалением взглянув на сводного брата. – Он кажется милым, но он не прощает обиды.

– Не волнуйся, Трис. Вечером я поговорю с дядей. Всё будет хорошо, – пообещала Лика.




По долгу службы


Весь остаток дня Лика думала о человеке, которого пытали в подземельях амфитеатра Луциана. Голос Кассия Пода всё еще звучал в ее ушах. Она знала отца Фреи столько, сколько знала саму Фрею, – можно сказать, всю жизнь. И в то же время она совсем его не знала. Пусть тот человек – преступник, но зачем было поступать с ним так жестоко? Зачем заставлять его так мучиться?

Лика медленно раскачивалась на качели, привязанной веревками к толстой ветке пинии, что росла у самой воды. Старые корни торчали из песка, напоминая извивающихся змей. За спиной девочки раздавались шорохи вечернего сада, а впереди раскинулось бесконечное Восточное Море, которое, как губка, впитало в себя пурпур закатного неба. В вышине уже мерцали первые звезды.

Северин знал, что найдет племянницу на любимой качели. Их вечерние прогулки стали неотъемлемой частью его визитов в Каррак. Мастер арены не был близок ни с министром, ни с его окружением. Приезжая по долгу службы, свободное время он предпочитал проводить в обществе Лики. Чем старше она становилась, тем сильнее напоминала Северину его покойную сестру Арию – единственного человека, который его понимал.

Во время прогулок по саду Лика рассказывала дяде о своих друзьях, любимых книгах и скучных «девичьих посиделках» у мачехи. А он предавался воспоминаниям о своем детстве в министерии Эльгарда, о совместных играх с Арией и о несбывшихся мечтах.

Мастер арены не любил Триса и считал, что мальчишка оказывает на Лику слишком большое влияние. А сегодня гаденыш посмел унизить его в присутствии племянниц. Северин размышлял об этом, приближаясь к старой пинии.

Лика услышала его шаги и обернулась. Она показалась Северину странно задумчивой. Мастер прислонился спиной к шершавому стволу, девочка перестала раскачиваться. Некоторое время оба молчали, а потом заговорили почти одновременно:

– Как прошел день?

– Дядя, не сердись на Триса!

– Так вот о чем ты думала? – грустно усмехнулся Северин. – Не волнуйся, я не стану мстить мальчишке. Всё равно меньше чем через две недели его уже здесь не будет, и вряд ли он когда-нибудь вернется.

– Почему? – искренне удивилась Лика. Ей даже в голову не приходило, что Трис может уехать навсегда.

Мастер с некоторой досадой пожал плечами:

– Школа целителей неслучайно находится на острове. Многие остаются там и продолжают совершенствовать свое мастерство на протяжении всей жизни. Ну а другие – вроде вашего Цепиона – поступают на службу к знатным атрийцам, чтобы исцелять их недуги. В любом случае я сегодня слишком устал, чтобы строить догадки о судьбе твоего сводного братца. Лучше расскажи, зачем вы спрятались от меня в подземельях.

– Дядя, это вышло не нарочно, правда! – горячо воскликнула Лика. – Мы пошли искать Пия, а он услышал крики из-под земли, и мы подумали, что человеку нужна помощь.

– Какому человеку? – нахмурился Северин.

Лика колебалась. Ей хотелось поделиться увиденным, но она боялась за подругу: каково будет Фрее, если люди узнают, что ее отец – жестокий злодей?

– Лика, мой долг контролировать всё, что происходит в амфитеатре Луциана до и во время Большого турнира. Если что-то случилось без моего ведома, любая мелочь, которая может помешать проведению турнира, я должен об этом узнать!

– Мы нашли люк, – медленно заговорила Лика, сжав веревки качели так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев. – Оттуда раздавались ужасные крики, и мы спустились, чтобы посмотреть… Я раньше никогда не видела, как пытают людей… Он висел, а другой человек жег его каленым железом…

Девочка замолчала, опустив голову. Северин оттолкнулся от ствола пинии и подошел к ней.

– Тот человек, которого пытали, что-то говорил?

Лика отрицательно покачала головой. Ей почудилось напряжение в голосе дяди.

– Там был кто-то еще?

Девочка молчала.

– Это был мастер Под, не так ли?

Лика быстро подняла голову и удивленно взглянула в лицо Северина. Иногда его почти бесцветные глаза ее пугали.

– Как ты узнал?

– Догадаться было нетрудно. Знаешь, как его называют в народе? «Мастер ищеек». Он и его агенты всюду суют свой нос, вынюхивают и выведывают, потому что им нужна информация, и они готовы получить ее любой ценой.

Лика невольно поежилась.

– Он ведь отец Фреи. Я думала, он хороший человек…

– Давай пройдемся. Я тебе кое-что расскажу.

Лика спрыгнула с качели. В сгущающихся сумерках они зашагали по берегу в сторону виллы Делипа. Мастер заговорил не сразу.

– Фрея не рассказывала тебе про свою мать? Отчего она умерла? Нет? Думаю, девочке не открыли правду. Тильда сошла с ума и покончила с собой.

– Не может быть, – пробормотала Лика.

– Мало кто об этом знает. Под не любил свою жену, и после рождения Фреи стал запирать ее на вилле. Он поил ее отваром из листьев астериона, и со временем у Тильды начались приступы неуправляемого хохота, а затем резкие смены настроения и беспричинные страхи. Она бросилась с галереи второго этажа и разбилась насмерть. Но честно говоря, я не исключаю, что Под помог ей спрыгнуть.

– Помог? – переспросила Лика, цепенея от ужаса.

– Столкнул, – пояснил дядя, наклонился, поднял камешек и зашвырнул далеко в озеро. – Он страшный человек, Лика. Остерегайся его.

Они остановились в двух шагах от галереи, отделявшей виллу Карра от виллы Делипа. Аркада заканчивалась почти у самой воды, однако по узкой кромке песка можно было пройти в соседский сад, что дети обычно и делали, когда бегали в гости друг к другу.

– Уже поздно. Идём, – произнес Северин, поворачивая к дому. – Скажи-ка мне вот что: вы все четверо видели, как пытали того человека?

– Нет, только я, Трис и Фрея. Пий не стал спускаться, а потом Фрея велела нам молчать об этом.

– Это правильно, – Лике показалось, что дядя вздохнул с облегчением. – О таких вещах не надо говорить и даже думать, чтобы не притягивать к себе плохое.

– Ты рассуждаешь, как последователь культа космоса, – заметила девочка, не сдержав улыбки. Она знала, что на юге, в министерии Эльгарда, многие не верили в силу мысли и удивительные возможности, открывающиеся перед целителями.

После окончания ужина Зал Обедов освещался лишь несколькими ночными факелами. На галереях царил полумрак.

– Я забыл отдать одно распоряжение, – вдруг спохватился мастер арены. – Видимо, старею.

– Это не может подождать до утра?

– Боюсь, что нет. Доброй ночи, моя любимая девочка, – Северин нежно поцеловал Лику в лоб и задержался у подножия лестницы, провожая племянницу задумчивым взглядом. Потом он резко развернулся на каблуках и зашагал через зал к противоположному выходу.



Нил Табия стоял у последней колонны в галерее, которая граничила с садом виллы Пода, и рассеянно наблюдал, как неторопливое светило поднимается из-за Восточного Моря. Тонкие синие облака прочертили небо, словно копья, выпущенные невидимым воином.

Стареющий наставник зябко кутался в шерстяной плащ. Он ждал уже довольно давно, комкая в руке листы бумаги, исписанные детским почерком.

– Принесли?

Табия вздрогнул, услышав бархатистый голос Кассия Пода, появившегося столь бесшумно, что можно было подумать, будто он материализовался из воздуха.

– Это всего лишь детские эссе, – пробормотал Табия, избегая смотреть в глаза мастеру секретных дел. – Вы же не думаете, что в них может содержаться угроза для государства?

– Не думаю, – охотно согласился Под. – Но это сочинения детей, которые принадлежат к одним из самых влиятельных семей Атрии. По долгу службы я должен знать их образ мыслей.

– Среди них ваша дочь, – напомнил наставник.

– Которая может стать женой будущего мастера или министра, – невозмутимо парировал Под, протягивая руку. – Вы уже здесь, Табия, и принесли эссе. Просто отдайте их мне. Не вынуждайте меня напоминать, как вы оказались в Карраке, и что случится, если министру станут известны некоторые неофициальные страницы вашей биографии.

По круглому лицу наставника пробежала тень. Дрожащей рукой он протянул Поду листки. Мастер секретных дел быстро просмотрел их, задержав взгляд на последних двух.

– Оба эссе подписаны Ликой, – заметил он, слегка нахмурившись.

– Уверен, вы разберетесь, какое из них принадлежит перу вашей дочери. Полагаю, это всё?

– Да, это всё. Спасибо, наставник.

Табия повернулся и с неожиданной для него прытью засеменил по галерее.




Счастливый брак


Фрея отказалась встретиться с друзьями, поэтому Лика, Бланка, Трис и Пий отправились на прогулку без нее. Джад, незаметно ускользнувший от наставника Ворвика, увязался за сестрами и братом.

На вилле Карра с утра царила суматоха: министр готовился к приему гостей, слуги суетились на втором этаже, проветривая комнаты и застилая постели. На кухне уже начались приготовления к праздничному ужину.

Министр Хорти и мастер торговли Вар Лоций добирались в Каррак верхом с небольшой охраной. Их прибытия ожидали к обеду. Верховный командующий Серак выехал с отрядом всадников на Близкий холм, возвышавшийся в двух лигах к югу от столицы, чтобы встретить министра Эльгарда.

Брэтт Эльгард с женой Стэллой и сыновями Артом и Джемаем, а также их охрана и слуги летели из Гарды на воздушном корабле. У Рамонда Карра тоже было такое судно для путешествий в дальние министерии. Всякий раз, когда предстоял полет, ребятня из Каррака бежала к подножию Думарских гор, чтобы, забравшись повыше, поглазеть на диковинную летающую машину.

Дети Карра, разумеется, не являлись исключением. Они пересекли площадь Луциана и выбрали одну из узких улочек, убегавших от центра на юго-запад. Справа осталась Рыночная площадь – вторая по величине и значимости в Карраке, куда ежедневно стекались вольные люди со всей министерии торговать зерном, мясом и сыром, вином и элем, специями, шерстью и льном, и другими товарами.

Город амфитеатром располагался у подножия Думарских гор. По мере удаления от центра улочки становились грязнее, а дома беднее и неказистее. На окраине громоздились заброшенные лачуги, где ночевали нищие, которые днем просили милостыню на Рыночной площади.

Оставив позади последние строения, ребята начали подниматься на горный хребет, испещренный множеством пещер и причудливых скальных ворот. Среди камней росли пинии и кусты остролиста. Прогулки по этому живописному склону входили в число излюбленных занятий Лики.

Сейчас она шла впереди, держа за руку Джада. Трис задумчиво шагал за ними. В последнее время он часто уходил в себя, размышляя о предстоящих в его жизни переменах. Он знал, что больше всего на свете будет скучать по друзьям. Бланка и Пий отстали, то и дело оборачиваясь, чтобы не пропустить появление воздушного корабля Эльгарда.

– А правда, что где-то здесь есть пещера, откуда начинается тайный подземный ход в Кабинет Совещаний мастера Пода? – спросил Лику слегка запыхавшийся Джад.

Девочка нахмурилась, вспомнив рассказ дяди о судьбе матери Фреи. Крепче сжав руку брата, она ответила:

– Да, только никто точно не знает, где эта пещера. Кроме агентов мастера, разумеется. Говорят, они никогда не приходят к нему через главный вход, и никто никогда не видел, как они выглядят.

– Почему? – удивился Джад.

– Ну, они ведь занимаются секретными делами. А кто, зная ищейку в лицо, станет делиться своими секретами?

Последние слова Лики вывели Триса из задумчивости, и он заметил с легким упреком в голосе:

– Я знал, что агентов называют ищейками, но не ожидал услышать это слово от тебя. Они ведь служат государству.

– Конечно, как и мастер Под, – язвительно заметила Лика. – Вчера мы видели, как это происходит… – она осеклась, вспомнив, что обещала дяде больше не говорить о случившемся.

Трис покачал головой, но спорить не стал. А Лика задумалась, не был ли тоннель под ареной связан с подземным ходом, соединявшим виллу Пода с пещерой у подножия Думарских гор.

– Пришли! – воскликнул Джад, выпуская руку сестры, и выбежал на каменный выступ, с которого открывался отличный вид на Близкий холм.

– Джад, не подходи к самому краю! – закричала Бланка, останавливаясь рядом с Ликой и Трисом.

– Как думаете, Кит с отцом успеют к праздничному ужину? – спросил Пий, оглядывая горизонт.

– Они могли приехать раньше, но ждали министра Липпа, – сообщила Бланка. – Наставник Табия сказал, что министр обычно плывет на своем корабле вниз по Кае, потом по Великому морю до Большой бухты в Сентурии, а оттуда они вместе с дядей Нилом путешествуют в ванах. В этот раз министр Липп везет и младшего сына, чтобы после Большого турнира отправить его на обучение к целителям.

– Похоже, ты будешь не один, – сказал Пий Трису.

– Не очень-то радуйся, – усмехнулась Бланка, тоже взглянув на сводного брата. – Если Гаюс такой же мерзкий, как Тит, я тебе не завидую.

Тит Липп, старший сын министра закона, присутствовал на заседаниях Великого Совета уже седьмой год. В отличие от Друэлла Хорти, который всегда был вежлив с детьми Карра, общаясь с ними на равных, как с взрослыми, Тит делал вид, что просто не замечает их. Впрочем, это была его обычная манера общения – почему-то он считал себя выше всех остальных, даже выше министров.

Кит, который бывал вместе с отцом в Липпии, рассказывал, что Гаюс – угрюмый неразговорчивый мальчик, и что у братьев Липпов есть еще сестра Мара – фанатичная последовательница культа космоса.

– Скоро они прилетят? – спросил Джад, напряженно всматриваясь в густые облака, подкравшиеся с озера Льога, которое лежало по другую сторону горного хребта.

– Да, уже скоро, – ответила Лика, встав позади брата и положив руки ему на плечи.

– Я всё думаю о вчерашних словах дяди Арона, – неожиданно проговорила Бланка, – о том, что люди женятся не по любви. Какой глупый закон!

– А ты знаешь, что министр Сентурион чуть его не нарушил? – спросил Пий. – Из-за любви.

– О чем ты говоришь? – встрепенулась Бланка.

– Кит как-то рассказал нам с Трисом про свою мать Титанию. Она была дочерью наставника Нила. Родители устроили их брак, когда Титании исполнилось пятнадцать, а Нилу двадцать три. Он был безумно влюблен. По словам Кита, природа наделила его мать невероятной красотой и очень хрупким здоровьем.

– Ты сказал, что дядя Нил чуть не нарушил закон о браке, – напомнила Бланка.

– Да, – кивнул Пий. – Он тогда еще не был министром. У них с Титанией много лет не получалось зачать ребенка, и его отец…

– Мой дедушка, – вклинился маленький Джад, за что получил от Лики легкий подзатыльник.

– … его отец уже собрался писать второму мастеру закона прошение о расторжении брака своего наследника из-за того, что его жена бездетна.

– Но дядя уговорил деда еще подождать, – сказал Трис. – И только на десятый год брака Титания родила сына. А после она начала быстро угасать.

– Несмотря на старания верховного целителя Ангуса Плутона, Титания умерла, когда Киту было два года, – закончил историю Пий. – Став министром, Нил Сентурион отстранил Плутона от должности и пригласил на его место черного человека из Тарфа.

– Значит, у родителей Кита был счастливый брак? – мечтательно протянула Бланка. В задумчивости она сделала несколько шагов назад и прислонилась спиной к огромному валуну.

– Смотрите, воздушный корабль! – закричал Джад, указывая пальцем на облако, из которого показался сначала первый из двух шаров, а затем и нос деревянной ладьи с резной фигурой, изображавшей министра зрелищ.

Ребята восхищенно наблюдали, как корабль проплывает мимо, плавно снижая скорость. Нагретый газ содержался в двух огромных шарообразных оболочках из промасленной ткани. Шары крепились тросами к бортам ладьи и к мачте, расположенной в центре палубы, а специальное устройство на корме служило для того, чтобы поворачивать судно. В целом путешествие на воздушном корабле, включая остановки, занимало от четырех до восьми дней.

Ладья Эльгарда опустилась на плоскую вершину Близкого холма. Люди Серака, четко выполняя команды, закрепили канаты и помогли путешественникам сойти с корабля. Лика ясно различала фигуру верховного командующего в бордовом плаще. Он приветствовал министра, его жену и мальчиков.

– Какие у них пестрые одежды, – засмеялся Джад, рассматривая южан. – Они похожи на птиц-носорогов, которых однажды привез мастер Северин.

Лика тоже рассмеялась, и ее взгляд случайно упал на Триса, стоявшего в двух шагах от нее со странным выражением лица. Перестав смеяться, Лика коснулась руки сводного брата. Он вздрогнул от неожиданности.

– Что с тобой, Трис?

– Мне кажется, я это уже видел. Такое странное ощущение…

– Что видел?

– Как министр Эльгард и верховный командующий Серак разговаривают возле корабля, как Джад говорит про птиц-носорогов, и как Бланка… – он обернулся туда, где еще недавно стояла сестра, – сейчас закричит…

Лика и Пий в недоумении посмотрели в ту же сторону, и в этот самый миг из-за каменной глыбы с криком выскочила Бланка. Ее красивое лицо перекосила гримаса ужаса. Однако Лику больше испугало то, что Трис это предвидел.

– Там… там м-мертвый человек, – заикаясь, выговорила Бланка и протянула руку, указывая куда-то вниз.

Приблизившись, ребята заглянули в расщелину у ее ног. На камнях неподвижно лежал человек с проломленным черепом. Лика взвизгнула и прижала к себе Джада. Трис, не сводя глаз с мертвого мужчины, произнес глухим голосом:

– Пий, зови отца. Только тихо. Нельзя, чтобы гости министра узнали.

Бланка стояла в стороне, ее выворачивало наизнанку. Лика медленно отвела взгляд от обезображенного лица убитого и встретилась глазами с Трисом. Она поняла, что он думал о том же: кто-то постарался, чтобы мужчину не узнали, но на его животе, где задралась разорванная рубашка, алели следы ожогов.




Дочь мастера


Мастер секретных дел держал немного слуг, в основном в их обязанности входило следить за чистотой и готовить еду. Когда Фибул постучал в дверь комнаты Фреи и сообщил, что дочери министра зовут ее гулять, девочка запустила в него подушкой.

Со вчерашнего дня она не находила себе места. Неужели отец всегда так поступает с преступниками? Фрея никогда не задумывалась, что за пределами созданного для нее мира он способен быть жестоким. Она обожала отца.

В этой самой комнате в детстве он рассказывал ей сказки. Порой он появлялся, когда Фрея и Лика, растянувшись на кровати, вместе учили уроки, и тогда девочки с увлечением пересказывали ему истории наставника Табии. Отец всегда внимательно слушал, а потом начинал подшучивать над ними, и подготовка к занятиям превращалась в веселую игру…

Как теперь смотреть в глаза Лике и Трису?

Проголодавшись, Фрея осторожно выглянула из комнаты, а затем вышла на галерею и прислушалась. Казалось, в доме не было ни души.

Вилла Пода размерами значительно уступала вилле министра, хотя между воротами и атриумом тоже имелись хозяйственные помещения и конюшня, а с другой стороны дома был разбит уютный сад с фонтаном. Через атриум официальные гости мастера секретных дел попадали в небольшую столовую, которая размещалась как раз под комнатой Фреи. Иногда девочке хотелось, чтобы ее окно смотрело на озеро: выраставшая над воротами громада амфитеатра Луциана заражала ее унынием.

Чтобы пройти в кабинет Пода, посетители пересекали двор-колодец, который в солнечные дни приобретал невероятно торжественный вид. Лучи, проникая сквозь крышу, выложенную из кусочков цветного стекла, рисовали на стенах причудливые узоры и выхватывали из полумрака коридор, ведущий в сад.

Спальня мастера располагалась над его кабинетом и выходила на галерею, зеркально отражавшую галерею перед комнатой Фреи. На каждую вела своя лестница. Таким образом, вилла условно делилась на половину отца и половину дочери.

Фрея уже собиралась спуститься вниз, чтобы пробраться на кухню, как вдруг услышала в столовой голоса и замерла на верхней ступеньке. Голоса приближались. В следующую секунду девочка увидела отца и мастера Делипа. Они миновали наполненный радужным светом двор-колодец и скрылись в кабинете Пода. Фрея успела расслышать обрывок фразы, произнесенной встревоженным мастером порядка:

– … это не может быть совпадением. Всё это очень серьезно.

Заинтригованная, Фрея даже забыла, что дуется на отца. Ей не терпелось расспросить его о том, что случилось, и она уселась на лестнице, чтобы дождаться ухода мастера Делипа.

Однако ожидание затянулось. Снова разозлившись, Фрея вернулась в свою комнату, хлопнув дверью.



За окном уже начало темнеть, когда в дверь тихонько постучали, и на пороге возникла высокая фигура Пода.

От голода у Фреи разболелась голова. Она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и даже не пошевелилась, когда отец присел в ногах.

– Ты сегодня весь день не выходила из комнаты, – заметил Под, и Фрее показалось, что его голос звучит устало. – Что случилось, малышка?

– Не называй меня так!

– Ты не пошла гулять с друзьями, отказываешься от еды. У тебя что-то болит?

– Нет… Да. Голова, – не оборачиваясь, буркнула Фрея.

– Не хочешь рассказать, чем я заслужил подобный тон?

Девочка приподнялась на локте и посмотрела на отца сквозь завесу рыжеватых волос. Она была похожа на мать и гордилась, что унаследовала ее ровную матовую кожу, а не эти ужасные рыжие крапинки по всему телу, какими природа наделила отца вкупе с огненной шевелюрой.

– Ты любил мою маму?

– Странный вопрос. Я старался ее полюбить.

– Странный ответ. А меня ты любишь?

– Всем сердцем. Ты разве сомневаешься?

– Нет, – подумав, ответила Фрея. – Зачем приходил мастер Делип?

– Так ты слышала? – усмехнулся Под. – Сегодня в горах твои друзья нашли убитого человека.

– Что?

– Убийство в день прибытия министров – плохое начало недели Великого Совета. Что-то готовится, и мне нужна твоя помощь.

– Правда? – обрадовалась Фрея, польщенная доверием отца. – Ты думаешь, кто-то хочет сорвать Совет или турнир? Что я должна делать?

– Сопровождать меня на праздничный ужин, который, кстати, вот-вот начнется, и быть очень внимательной. За столом тебя посадят с детьми министров. Слушай, что они говорят, подмечай любые мелочи, всё, что покажется тебе странным. Справишься?

Фрея кивнула. Она была слегка разочарована: слушать болтовню мальчишек – какая от этого может быть польза?

– И никому ни слова, – вставая, добавил Под. – Переоденься и жди меня в атриуме, хорошо? Ну, иди сюда, – он раскинул руки для объятия.

Девочка послушно прильнула к отцу, он поцеловал ее в макушку и вышел. А Фрея открыла сундук, чтобы достать любимое платье из розового шелка.




Агенты Кассия Пода


Мастер секретных дел спустился в свой кабинет и плотно прикрыл дверь. Изнутри комната казалась меньше, чем можно было подумать, стоя во дворе-колодце. Стены украшала мозаика, изображающая фантасмагорию созвездий и неведомых миров.

Под остановился у письменного стола, но садиться не стал. Привычным движением он повернул массивную квадратную чернильницу по часовой стрелке, за его плечом раздался тихий щелчок. Невысокая дверь, замаскированная мозаикой, сдвинулась назад, и мастер шагнул в образовавшийся проем.

– Давно вы здесь? – спросил Под, дождавшись, пока закроется потайная дверь.

Кабинет Совещаний освещался двумя факелами на голых кирпичных стенах, составляя разительный контраст с соседней комнатой. Мозаика и окно с видом на сад предназначались для официальных посетителей мастера, а это мрачное помещение, большую часть которого занимал длинный стол из мореной сосны, хранило множество тайн, чья завеса приоткрылась лишь агентам Пода.

За столом сидели два человека. Более молодой, в парчовой тунике, расшитой золотом и драгоценными камнями, нетерпеливо подкручивал кончики усов. Второй мужчина, круглолицый, с бритой головой, чистил ногти острием кинжала. Мастер секретных дел опустился на скамью напротив них.

– Итак, – заговорил он, постукивая пальцами по шершавой столешнице. – Наемник убит, они заметают следы. Я не успел вытянуть из него имя.

– Как они узнали, где его искать? – нахмурился круглолицый. – Говорю тебе: кто-то им доносит.

– Главк прав, – кивнул мужчина с усиками.

– Нам известно, что один из пяти министров планирует переворот, но мы не знаем, кто именно, – задумчиво произнес мастер. – Нам известно, что у него есть сторонники, вероятно, из ближайшего окружения, но у нас опять же нет ни единой зацепки. Барнар и я будем сегодня на ужине у Рамонда. Понаблюдаем – каждый за своим столом. Возможно, кто-то поведет себя необычно.

– Если повезет, они могут перебрать и сболтнуть лишнего, – заметил Барнар.

– Жаль, я вам сегодня не помощник, – вздохнул Главк.

– С министрами приехали всадники. Покрутись в трактирах на постоялых дворах, загляни в дом утех, – Под снял с пояса и перебросил через стол мешочек с монетами, а круглолицый Главк усмехнулся и покачал головой. – Возможно, ты узнаешь больше, чем мы. Ступай. Воспользуйся подземным ходом.

Мастер встал, снял со стены один из факелов и протянул Главку. Агент, откинув крышку люка в полу, начал спускаться в тоннель.

– Барнар, идём со мной, – Под надавил на один из кирпичей в стене, и потайная дверь снова отодвинулась, позволив мужчинам перейти в соседний кабинет.

Во дворе-колодце Кассий Под и Барнар Ворвик разделились. Мастер секретных дел направился в атриум, где его ждала Фрея, а наставник Джада юркнул в коридор, ведущий на галерею и в сад, откуда он мог незаметно перейти на виллу Карра.




Ужин пяти министров


Зал Обедов был полон, с обходной галереи второго этажа доносилась музыка. Мастер арены помог Карру организовать увеселительную программу: пригласил музыкантов и акробатов. Последние как раз готовились показывать свои номера между двумя длинными столами.

Перед лестницей на ступенчатом подиуме возвышался стол пяти министров. Хозяин дома – министр войны – занимал центральное место.

Под прошел вдоль стены до конца длинного стола, за которым уже начали пировать гости из других министерий – всадники, наставники и целители. Мастер отметил про себя, что с Эльгардом прибыл Ангус Плутон, перебравшийся в Гарду после того, как Сентурион отстранил его с поста верховного целителя. По сведениям Пода, Плутон был, мягко говоря, не в восторге от того, как с ним обошелся министр культа космоса. Мог ли он примкнуть к заговорщикам из жажды мести? Это означало бы, что он нарушил одну из фундаментальных основ служения – поддался эмоциям. Сейчас он сидел рядом с целителем Карра Лавлином Цепионом и что-то шептал ему на ухо.

Мастер секретных дел занял свое место по правую руку от верховного командующего Серака. Напротив сидели Май и Эра Делип. Худощавый мастер порядка, казалось, еще больше осунулся за несколько часов. Его жена улыбнулась Поду натянутой улыбкой.

Советников остальных министров рассадили на почетные места за противоположным столом. Арон Северин и Вар Лоций оживленно беседовали о чем-то с первым мастером закона Джаредом Рагоном и его сестрой Верой. Наставники Ворвик и Табия следили за порядком на «детской половине».

Фрея уселась на свободное место напротив братьев Эльгардов – Арта и Джемая. Девочка сразу поняла, кто они, по ярким шелковым туникам: такие было принято носить на юге. Старшему брату недавно исполнилось четырнадцать, и он уже в пятый раз присутствовал на Великом Совете. В Каррак он приехал впервые, как и Джемай, которому на вид можно было дать лет одиннадцать-двенадцать.

Карр поднялся со своего стула с высокой спинкой, вскинул руку, и музыка на галерее моментально смолкла. Гости повернули головы, в Зале Обедов воцарилась тишина. Министр заговорил:

– Друзья, добро пожаловать в Каррак! Позвольте этим праздничным ужином открыть неделю Великого Совета в министерии Карра. Великий Совет был и всегда будет незыблемой опорой государственности. Мы охраняем мир и сохраняем традиции. Поднимем кубки, друзья! – провозгласил хозяин дома, подавая пример гостям. – За Атрию!

– За Атрию! – пронеслось над столами.

Флейты, бубны и виолы зазвучали вновь, акробаты начали представление.

Фрея с любопытством рассматривала Эльгардов. У Джемая было доброе открытое лицо, брови домиком и светлые кудряшки, отчего, вероятно, он и казался младше своих лет. Однако девочку больше заинтересовал Арт, наделенный, по ее мнению, ослепительной красотой.

– Кажется, мастер Северин пригласил акробатов и музыкантов из министерии Сентуриона, – лениво растягивая слова, произнес Арт. – Глупо. Всем известно, что самые лучшие комедианты – в министерии отца. У нас даже есть постоянная театральная труппа, которая каждый месяц дает представления в Гарде.

– Ты любишь театр? – спросила Фрея.

Арт пожал плечами, небрежно отбросив со лба медно-каштановый локон:

– Актеры меня забавляют. А какие развлечения у вас в Карраке? Большой турнир один раз в год?

– Ну да, – смутившись, пробормотала Фрея. Ей хотелось впечатлить наследника Эльгарда, который, вероятно, уже столько всего повидал. – У нас рядом Думарские горы, там очень красивые пещеры, и есть каменные глыбы, по форме напоминающие животных.

– Скучно, – протянул Арт и, казалось, потерял всякий интерес к Фрее.

– Вы когда-нибудь видели озеро Первых Людей? – неожиданно заговорил Гаюс Липп. – Отец рассказывал, что его дно покрывает очень мелкий белый песок, а вода в самом глубоком месте едва достает до колена взрослого человека. И всё же оно никогда не высыхает. В нем растут лимонадные деревья – прямо из песка.

– Я был на этом озере, – заметил Кит, стараясь перекричать голоса пирующих. – Через него проходит граница отцовской министерии и министерии Хорти. Словами не передать, как там красиво на закате. А высушенные плоды лимонадного дерева мы перемалываем в порошок. Если развести его в воде, получается приятный освежающий напиток.

– Я хочу увидеть это озеро и попробовать напиток из лимонадного дерева! – воскликнул Джад.

– Увидишь, когда вырастешь, – улыбнулась Лика. – Будешь путешествовать с отцом по Атрии и наверняка попадешь туда по дороге в Хорт.

– Но это будет нескоро! – огорчился мальчик.

– Действительно, Колючка, – заметил Кит, обращаясь к Лике, – зачем ждать так долго? Хотите, я организую нам поездку на озеро Первых Людей?

– Да-да! Я хочу! – закричал Джад, и его огромные зелено-карие глаза засветились от счастья.

– Ты правда можешь взять нас в путешествие? – спросила Бланка затаив дыхание.

– Почему нет? Я поговорю об этом с отцом.

– А мне с вами можно? – робко осведомился Пий.

– Если мастер Делип тебя отпустит. А мастер Под – Фрею.

Лика вдруг подумала о том, что в этом путешествии с ними не будет Триса. Это не укладывалось в голове: они всегда и везде были вместе.

– Что с тобой, Колючка? – нахмурился Кит. – Я сказал что-то не то?

– Перестань звать ее Колючкой, она уже выросла, – укоризненно заметила Бланка.

– И больше не ершится? Как-то верится с трудом, – усмехнулся Кит. Много лет назад он придумал Лике это прозвище за ее манеру пререкаться со старшими. Обычно это случалось, когда ребят ругали за шалости, а девочка пыталась вступиться за друзей. За дерзость ее наказывали строже остальных, но сдаваться без боя было не в характере Лики.

Поймав улыбку Триса, она тоже улыбнулась.

На протяжении ужина каждый из министров произнес тост. Тит Липп, сидевший рядом с отцом, время от времени бросал взгляды на Веру Рагон. Когда заиграла танцевальная музыка, он первым пригласил ее на середину зала. Кит протянул руку Бланке, и та, залившись краской, вышла с ним танцевать.

Мальчишки, не обращая внимания на музыку, продолжали опустошать блюдо с сушеными тарфскими финиками. Фрея с деланым равнодушием спросила Арта:

– Ты танцуешь?

– В Гарде – да, – со скучающим видом отозвался мальчик. – А здесь даже некого пригласить.

От обиды глаза Фреи предательски заблестели. Очевидно, наследнику Эльгарда даже в голову не приходило, что с ней или с Ликой тоже можно потанцевать. Она поспешно встала из-за стола и через зал направилась к выходу в сад. Мимо прошел Друэлл Хорти. Обернувшись, девочка увидела, как молодой министр остановился возле Лики, приглашая ее на танец.

В саду было шумно. Гости Карра разбрелись по дорожкам, продолжая начатую за ужином беседу.

У Фреи окончательно испортилось настроение. Дойдя до фонтана, она села на бортик, задрала голову и стала смотреть на звезды. Няня говорила, что, заметив падающую звезду, нужно загадать заветное желание, и оно обязательно исполнится. Фрея хотела лишь одного – понравиться Арту Эльгарду. Ради этого стоило набраться терпения, и она приготовилась ждать.

Однако звезды не желали падать. В конце концов Фрее надоело смотреть на небо. Ожесточенно пиная мелкие камешки, она дошла до неосвещенной галереи и зашагала по ней, собираясь свернуть на отцовскую виллу. У последней колонны девочка наклонилась поправить туфлю и вдруг поняла, что на берегу кто-то есть: из-за кипарисов доносились приглушенные голоса.

Сначала Фрея приняла их за парочку, решившую уединиться подальше от гостей, но потом сообразила, что оба голоса принадлежали мужчинам. Слов было не разобрать. Подкравшись ближе, Фрея спряталась за деревом и напрягла слух.

– Заплати ему, – прозвучал незнакомый голос. – Не скупись: он не должен проболтаться.

Ответа девочка не расслышала и осторожно выглянула из своего укрытия. Двое мужчин в плащах с капюшонами уже возвращались на дорожку, ведущую к фонтану.

Выждав несколько минут, Фрея помчалась по галерее обратно в Зал Обедов.

Под в одиночестве сидел на своем месте, задумчиво глядя на танцующих. Фрея забралась на скамью рядом с отцом.

– А где мастер Делип?

– Май и Эра ушли к себе. Пий, по-моему, тоже. Думаю, и нам пора.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – Фрею буквально распирало от гордости.

Под, прищурившись, посмотрел на дочь и понизил голос:

– Не здесь. Попрощаешься с друзьями?

Девочка взглянула на соседний стол. Лика и Трис о чем-то шептались, склонив головы друг к другу. А ведь они так толком и не поговорили после увиденного в тоннеле под ареной.

– Я с ними уже попрощалась, – солгала Фрея.

– Тогда идём.

Под провел дочь в свой кабинет с мозаикой на стенах. Забравшись в кресло, Фрея пересказала ему подслушанный разговор двух мужчин.

– Разве это не странно, отец? Это тебе чем-нибудь поможет?

– Жаль, что ты не смогла их рассмотреть. Но ты всё сделала правильно: они тебя не заметили. Это главное.

– Было темно, и они уже отвернулись, но мне показалось… – Фрея запнулась.

– Что?

– Кажется, я узнала одного из них. Но я не уверена…

– Продолжай.

– Возможно, это был дядя Лики – Арон Северин.




Перед бурей


За день до Большого турнира любой житель Каррака мог зайти в амфитеатр Луциана, чтобы посмотреть тренировочный забег и решить, на какую лошадь сделать ставку перед состязанием всадников.

Проходя через атриум, Лика и Трис слышали, как Тит снисходительным тоном объявляет Джареду и Вере, что первым придет серый скакун всадника из министерии Хорти.

– Всем остальным до него далеко, – говорил Тит, как обычно делая вид, что не замечает дочь и пасынка Карра.

Вера Рагон, двадцатилетняя девушка, воспитанная братом, улыбнулась Лике. Она впервые обратила внимание на младшую дочь министра во время праздничного ужина, предварявшего неделю Великого Совета. Лика тогда танцевала с Друэллом Хорти. Вера знала, что Джаред уже почти устроил ее брак с Титом, но если бы решала она…

Сводные брат и сестра отправились на Рыночную площадь, чтобы купить Трису теплые башмаки из мягкой кожи – для путешествия на остров Целителей. Министр культа космоса собирался отбыть в Сентурию на следующий день после Большого турнира. Столица министерии Сентуриона располагалась на берегу залива Космоса. Верховный целитель Старрик лично встречал новых учеников в Большой бухте и плыл вместе с ними на остров на попутном торговом корабле, идущем в Хорт.

С начала недели Великого Совета Фрея общалась с друзьями так, словно никакой пытки в подземельях под ареной не было, или она о ней попросту забыла. А Лика и Трис, оставаясь наедине, снова и снова обсуждали возможную причастность Кассия Пода к убийству человека, обнаруженного в расщелине у подножия Думарских гор.

Вот и сейчас, прыгая по большим круглым камням на другую сторону улицы, Лика рассуждала:

– Я считаю, мы должны сказать отцу Пия. Пусть мастер Делип расследует, является ли мастер Под убийцей.

– Вряд ли отец Фреи приказал убить того человека, – возразил Трис. – Сначала я тоже так подумал, однако он не стал бы бросать труп в горах. Слушай, я не отрицаю, что он способен на убийство, особенно после того, что ты мне рассказала про его жену, но он бы сделал так, чтобы тело вообще никогда не нашли.

– Да, наверное, ты прав, – нехотя признала Лика. – Я не понимаю Фрею. Теперь она знает, что ее отец опасен. Почему она делает вид, что ничего не случилось?

– Она его любит. И он ее тоже. Он не причинит вреда Фрее. А нам с тобой лучше не вмешиваться в его дела. Просто забудь о том, что видела. Обещаешь?

Трис с беспокойством взглянул на девочку и слегка нахмурился. Когда родители только поженились, всё было наоборот – Лика взяла под свою защиту маленького Триса, похожего на испуганного детеныша затравленного лесного зверя. Он так и остался застенчивым, но теперь вполне мог постоять за себя и за тех, кто ему дорог.

Лика словно прочитала его мысли.

– Не волнуйся, – сказала она. – Я не собираюсь злить мастера Пода. Но ты ведь будешь нас навещать, правда?

– Я приеду при первой же возможности, – горячо заверил ее Трис.



Кит, Арт и Пий заняли свои позиции на стрельбище, оборудованном для тренировок в саду верховного командующего Серака. Большую часть времени Фабиан Серак проводил в амфитеатре Луциана, обучая воинов, а в своем саду он практиковался сам и тренировал детей министров и мастеров.

Мальчики стояли в ста шагах от мишеней, держа наготове тисовые луки. У правой ноги каждого из земли торчали стрелы.

– Какое преимущество перед врагом дает стрела, воткнутая в землю? – спросил Серак, останавливаясь рядом с Артом.

Верховный командующий был одет в черный кожаный жилет поверх темно-коричневой туники. Седеющие волосы падали на глаза, неотрывно следящие за учениками. Министры разрешили детям принять участие в охоте во время Большого турнира, и это не радовало Серака. Он считал, что убивать зверей следует с одного выстрела, без мучений, а мальчишки еще недостаточно натренированы и стреляют не так метко, как опытные лучники.

– Грязь на наконечнике увеличивает шансы, что противник умрет от инфекции, – догадался Арт, самодовольно улыбнувшись.

Кит и Пий мрачно посмотрели на него.

– Да, – сухо подтвердил Серак. – Продолжайте. Цельтесь точнее.

Стрелы Арта и Пия, пролетев мимо мишеней, скрылись в волнах Восточного Моря. Верховный командующий поморщился. Стрела Кита вонзилась в свитую солому почти в центре круга.

– Не расслабляться! – скомандовал Серак. – Неподвижную мишень поразить проще, чем мечущихся по арене животных. Если к концу тренировки я решу, что вы не готовы, никто из вас не получит лук на турнире.

Ребята возобновили попытки поразить мишень. Верховный командующий смотрел на них и невольно думал о младшей дочке министра, которую он последние полгода обучал стрельбе из лука. Об этом знал только Карр, потакавший прихотям Лики. Серак не понимал, зачем девочке уметь стрелять, но, к его удивлению, она стоила десятка нерадивых мальчишек. В глубине души он ею гордился.

Заходящее солнце осветило свинцовые тучи над Восточным Морем. В отдалении прорычал гром. Стрелы свистели в воздухе при полном безветрии, которое безошибочно предвещало бурю.




Убить из милосердия


Дождь шел почти всю ночь, но когда взошло солнце, его жаркие лучи за несколько часов высушили скамьи в амфитеатре Луциана.

Джад и Лика наблюдали с балкона, как сотни людей теснятся на площади, словно муравьи, суетливо заполняющие муравейник. Лике казалось, что статуи министров и героев Атрии в арках второго яруса вот-вот оживут и сбросят в толпу мраморные сферы, из которых били струи воды.

С лестницы донесся голос Теи:

– Дети, мы опоздаем! Не заставляйте отца ждать!

Трис, Лика и Джад спустились в Зал Обедов, догнав Тею и Бланку, блистающих в дорогих шелковых платьях, расшитых жемчугом. На Лике тоже было новое струящееся платье изумрудного цвета и диадема, оттеняющая серо-голубые глаза.

– Ты очень красивая, – тихо сказал Трис, пока они пересекали зал, чтобы в атриуме встретиться с Карром. Лика смущенно улыбнулась.

Министр войны в свои пятьдесят восемь лет производил внушительное впечатление, особенно когда надевал золотую тунику и алый бархатный плащ и пристегивал к поясу меч. Взяв под руку Тею, он пересек улицу и направился к ближайшему входу в амфитеатр. Бланка, Лика, Трис и Джад проследовали за родителями в министерскую ложу, а другие министры с женами и детьми заняли места в первом ярусе.

Джад ликовал: ему позволили присутствовать на Большом турнире. Правда, отец взял с него слово, что он не станет смотреть на казнь преступников. Карр считал такую смерть недостойной и несколько раз обращался к Великому Совету с предложением предоставить осужденным право умереть с оружием в руках. Однако его инициативу не поддержали.

Карр и Тея заняли центральные места в ложе. Трис и Лика устроились по левую руку от Теи, Джад и Бланка – по правую руку от отца. Чуть позже в ложу зашли Сентурион с Китом, Под с Фреей, Серак и Арон Северин, рассевшиеся во втором ряду. Выше на ступенях в тени портика встали стражники, охранявшие министров.

Знатные гости постепенно заполнили скамьи первого яруса. Над ними ревела толпа – любители зрелищ съехались со всей Атрии. Одни делали ставки, подзывая к себе слуг арены – лотов, другие заключали пари друг с другом, третьи горячо спорили, а кое-где даже завязывались драки, и туда устремлялись люди Мая Делипа. В проходах сновали торговцы, предлагая зрителям напитки и фрукты.

Фрея, сидевшая позади Лики, не устояла перед искушением пощекотать подругу. Та, взвизгнув, обернулась и случайно встретилась глазами с Подом. Девочка почувствовала, как по ее спине побежали мурашки, и поспешно отвела взгляд. Он не должен заподозрить, что она его боится!

Дощатый настил арены покрывал песок, который привозили с озера Первых Людей. Сейчас участники турнира верхом на конях делали круг вдоль парапета, приветствуя публику. Амфитеатр был полон.

Как только всадники покинули арену, раздался звук трубы, и лот-глашатай объявил об открытии Большого турнира, который по традиции начинался с казни приговоренных к смерти преступников. Лицо лота скрывала маска. Он зачитал приговор мастера верховного суда.

– Знаете, зачем глашатаи носят маски? – спросил Северин. Бланка и Джад обернулись, вопросительно взглянув на него. – Отверстие для рта и выступ на лбу служат резонаторами звука, поэтому голос лота хорошо слышен даже на верхнем ярусе.

Решетка северных ворот поднялась, и зрители дружно повернули головы, чтобы рассмотреть трех мужчин, замерших у парапета. Подъемно-опускные площадки в центре арены пришли в движение, выпустив из подземелий трех голодных львов и двух тигров. Один из преступников бросился назад к решетке и с криком полез вверх по железным прутьям. Двое других вжались в стену, с ужасом глядя на приближающихся хищников.

– Джад, закрой глаза, – строго сказала Тея.

Лика сидела с каменным лицом. Когда звери разорвали первую жертву, публика взревела от восторга. Второй мужчина попытался убежать, но тигр настиг его в два прыжка. Львы с рычанием бросались на решетку, пока одному не удалось вцепиться зубами в щиколотку последнего уцелевшего преступника и швырнуть его на песок. Три зверя набросились на него одновременно, и в считанные секунды всё было кончено.

Звук трубы сигнализировал начало охоты на диких животных.

Множество платформ, скрытых под песком, опустились и вновь поднялись, выпустив на арену медведей, вепрей, диких собак и страусов. Лоты выгоняли их с помощью раскаленных железных прутьев, в воздухе запахло паленой шерстью. Воины-охотники строем вошли через северные ворота и сразу разбились на небольшие группы. Одни были вооружены кинжалами против медведей, другие держали копья с металлическими дисками посреди древка, которые не позволяли пронзенному вепрю задеть охотника клыками.

Через южные ворота на арену выгнали лисиц. К хвостам животных были привязаны горящие ветки остролиста. Лисицы заметались среди страусов, наводя на них ужас.

Воины прошли по проходам первого яруса, раздавая луки и стрелы всем желающим поучаствовать в охоте. По приказу Серака охранники в министерской ложе передали луки Карру и Сентуриону. Министры встали со своих мест. Кит с видимой неохотой последовал примеру отца.

Северин тоже попросил для себя лук, подмигнув взглянувшей на него Бланке.

– Отец, ты можешь застрелить льва? – затаив дыхание спросил Джад.

– Хочешь льва? – Карр улыбнулся сыну. – Что ж, давай попробуем.

Знатные господа из первого яруса развлекались, стреляя по страусам и лисицам. Со своего места Лика заметила, что министр Хорти, в отличие от Липпа и Эльгарда, не принимает участия в охоте. Воины на арене ожесточенно бились с вепрями, медведями, тиграми и львами, устилая трупами песок, цвет которого постепенно менялся с белого на бурый. Зрители восторженно наблюдали за происходящим.

Один из тигров, раненый копьем, неожиданно оказался прямо напротив ложи Карра. Министр войны натянул тетиву, однако Северин опередил его. Мастер целился в сердце, но промахнулся: стрела вонзилась в левую лапу животного. Карр и Сентурион выстрелили почти одновременно. Тигр отпрыгнул, и их стрелы лишь слегка задели полосатую шкуру.

Следующий выстрел мастера арены достиг цели. Тигр упал на песок, рыча от боли. Стрела попала в горло, и бедное животное начало биться в агонии.

– Убейте его! – закричала Фрея. – Он же мучается! Кит, стреляй!

Взрослые опустили луки, предоставив юноше право последнего выстрела. Кит чувствовал, что взгляды всех присутствующих в ложе обращены на него, и старался прицелиться как можно точнее. Лика отчетливо видела капельки пота, выступившие на лбу друга. Секунды шли, тигр жалобно хрипел и беспомощно рыл когтями песок.

Краем глаза девочка заметила, как Серак повернулся к стражникам, чтобы взять еще один лук. И тогда, неожиданно для самой себя, Лика вскочила с места, перегнулась через Пода и вырвала из рук Кита оружие. Всем показалось, что она выпустила стрелу, почти не целясь.

Стрела вонзилась между глаз, и тело животного сразу обмякло. Тигр был мертв. Лика медленно опустила лук. Несколько тягостных секунд все молча смотрели на нее. Потом тишину в ложе нарушили аплодисменты Арона Северина, а Джад закричал:

– Да! Лика убила тигра!

И она это осознала. Она бросилась в проход между портиком и парапетом, машинально взбежала по ближайшей лестнице и оказалась в коридоре второго яруса. В арках спиной к девочке стояли мраморные статуи героев Атрии. Лика не могла избавиться от ощущения, что совершила что-то ужасное, и теперь даже статуи не хотят на нее смотреть.

Между тем публика постепенно успокаивалась, а это означало, что охота закончилась, трупы убрали, и лоты с граблями и корзинами с песком начали чистить арену.

Трис и Фрея нашли Лику возле статуи одного из первых министров закона, державшего в руке свернутый свиток. Девочка сосредоточенно рассматривала кипарисы на площади Луциана.

– Когда ты научилась стрелять? – воскликнула Фрея. – Ты всех поразила! Трис, ты знал, что верховный командующий ее тренировал?

– Нет, не знал.

– Это должен был сделать Кит, – тихо проговорила Лика. – Я чувствую себя убийцей.

– Ты лишь избавила животное от мучений, – голос Пода раздался позади Фреи и Триса. Лика вздрогнула и обернулась.

– Если бы на месте раненого тигра был человек, меня бы осудили за убийство и приговорили к смерти?

– Боюсь, что так, – кивнул мастер секретных дел. – По законам Атрии нет ничего ценнее человеческой жизни, даже если ее последние минуты наполнены нестерпимой болью.

– А вы бы убили человека из милосердия? – выпалила Лика и почувствовала, как Трис дернул ее за подол.

Фрея с беспокойством взглянула на отца. Губы Пода дрогнули в едва заметной улыбке.

– Я должен ответить «нет» на твой вопрос, Лика. И советую тебе больше никому его не задавать.

С арены раздался звук трубы.

– Нам лучше вернуться, – заметил Трис, и все четверо поспешили в министерскую ложу.




Счастливая звезда Северина


Как только лот-глашатай закончил объявление, на арену вышли пять актеров в одинаковых костюмах и масках.

Северин повернулся к Поду и вернувшимся детям и пояснил:

– Прежде чем начнутся состязания всадников, труппа бродячих актеров из министерии Хорти представит небольшую интермедию. Надеюсь, нам не покажут ничего предосудительного, – добавил мастер с нервным смешком. – Труппа из министерии Эльгарда задержалась в пути, и пришлось договариваться с теми, кто был. Патрон заверил меня, что комедианты будут петь дифирамбы пяти министрам.

Театральные представления являлись большой редкостью в Карраке, хотя иногда на Рыночной площади выступали бродячие труппы. Лика знала, что старший актер называется патроном. Именно патроны обращались к ее дяде за официальным разрешением выступать в крупных городах.

На свеженасыпанном песке расстелили пять больших кусков материи. На каждом из них крупными буквами было выведено название одной из пяти министерий – перед зрителями лежала карта Атрии. Актеры, копируя министров, замерли в комичных позах – каждый на месте своей столицы. Интермедия началась.

С помощью пантомимы публике представили путешествие правителей для участия в Великом Совете. Комедианты изображали, как двое плывут на кораблях, и двое скачут верхом, причем один сначала по ошибке отправился не в ту министерию, вызвав волну смеха, прокатившуюся по верхним рядам амфитеатра. После заседания Совета в Липпии, где «министры» забавно толкались и махали руками, они вернулись в свои министерии, но было очевидно, что актеры поменялись местами. Затем они разыграли путешествие в Гарду, где снова перемешались, ибо отличить одного «министра» от другого не представлялось возможным. Публика безудержно хохотала.

Поочередно «правители» посетили каждую из столиц, забавляя зрителей комичными телодвижениями. Однако в министерии Карра их толкотня переросла в драку: один из актеров, схватив дубинку, начал понарошку лупить остальных.

– Надоело из года в год мотаться по стране! – прокричал разбушевавшийся «министр». – Нет времени даже наследников делать!

Амфитеатр снова взорвался хохотом, хотя на некоторых лицах в первом ярусе отобразилось недоумение. Фрея почувствовала, как напрягся сидевший рядом отец.

– Вольные люди, каково вам кормить пять ртов? В один-то куда меньше влезает! – продолжал «министр» с дубинкой. – Лично я устал от этих лицедеев: они бочонок эля уговорить не могут, где уж им говорить от лица народа Атрии?

Зрители вдруг притихли, никто больше не смеялся над шутками актера. Остальные «министры» неподвижно лежали на смятой материи с надписью «Министерия Карра».

– Долой министра закона, для которого закон не писан! – провозгласил комедиант, его голос зазвучал на пол-октавы выше. – Долой министра казны, запустившего в нее свою лапу! Кому нужен министр зрелищ, который только и умеет, что лицезреть прелести моей подружки из дома утех?

Публика начала роптать, с третьего яруса раздались возмущенные возгласы и свист.

– А министр войны всю жизнь воевал лишь на своем брачном ложе, да и то все битвы проиграл! Долой министра культа космоса…

В актера полетели камни, кто-то крикнул:

– Гоните его в шею!

– … который при виде падающей звезды рискует обмочиться от страха! Атрии нужен единовластный верховный министр!

Арон Северин и Фабиан Серак одновременно вскочили со своих мест и выбежали из министерской ложи. Лика заметила, что Май Делип тоже поднялся и делает знаки стражам порядка. Негодующие зрители продолжали свистеть и швырять в актеров камни. Одному из них булыжник угодил в голову, но его спасла маска. Подхватив свой реквизит, «министры» поспешили убраться с арены.

– Негодяи! Это же государственная измена! – кипятился Сентурион, наблюдая, как вооруженные люди Делипа встречают актеров у южных ворот.

Фрея в недоумении взглянула на отца. Почему он не побежал вместе с верховным командующим Сераком задерживать негодяев, которые чуть не сорвали турнир? Вместо этого Под продолжал сидеть на своем месте и смотрел даже не на арену, а на скамьи первого яруса, где министры и мастера обсуждали увиденное.

Труба возвестила переход к следующему этапу турнира. Через северные ворота выехали пять всадников. Лоты торопливо насыпали дорожки из толченого кирпича в противоположных концах арены, обозначая таким образом линии старта и финиша.

Серак и Северин вернулись в ложу.

– Актеров задержали, – объявил верховный командующий армией. – Мастер Делип лично допросит их после турнира.

– Кассий, сегодня вечером жду тебя и Мая с отчетом в Кабинете Совета, – сухо сказал Карр. – Арон, ты тоже зайди.

– Клянусь, у меня не было оснований заподозрить актеров в измене, – удрученно пробормотал Северин, опускаясь на свое место. – Эта труппа много лет давала представления по всей Атрии, – он взглянул на арену и сразу повеселел. – О! Сейчас начнется забег. Я половину состояния поставил на гнедого жеребца из министерии Липпа.

Бланка с сожалением посмотрела на дядю.

– Но ведь фаворит – конь всадника из министерии Хорти, – сказала она. – Говорят, у той рыжей лошадки из министерии Эльгарда тоже неплохие шансы на победу. Тебе следовало поставить на кого-то из них.

– Я верю в свою счастливую звезду, – заявил Северин, азартно потирая руки.

– Отец, а ты на кого поставил? – поинтересовался Джад.

– На лошадь из министерии Нила. Твоя мать и твой дядя меня уговорили.

– Я тоже сделал на нее ставку, – деловито сказал Сентурион. – У нас самые быстрые лошади, правда, Кит? Я уверен: на последнем круге она обойдет фаворита.

Лот-судья с флажком в руке встал у линии старта. Всадники приготовились к забегу. Им нужно было проскакать пять полных кругов и еще полкруга до финишной линии. По сигналу судьи лошади рванули с места. Публика снова зашумела. Неприятный инцидент с актерами, казалось, был забыт. Люди исступленно выкрикивали названия столиц министерий, на которые сделали ставки.

Северин, вскочив на ноги, скандировал:

– Лип-пи-я! Лип-пи-я!

– Сентурия! – закричал маленький Джад, зараженный всеобщим азартом.

Когда всадники зашли на четвертый круг, Трис наклонился к уху Лики, стараясь перекричать рев амфитеатра:

– У гнедого жеребца великолепные породные данные. Мне кажется, что всадник его сдерживает.

Девочка внимательнее присмотрелась к жеребцу. Вскоре стало ясно, что Трис прав: на последнем круге всадник из министерии Липпа вырвался вперед и пересек финишную линию с большим отрывом от фаворита. Лошадь из министерии Сентуриона пришла третьей.

Бланка захлопала в ладоши и обняла дядю. Карр с немым укором посмотрел на друга, а Сентурион лишь пожал плечами.

Лот-глашатай объявил перерыв, во время которого зрители могли перекусить принесенными с собой припасами.

– Пойду заберу свой выигрыш, – вставая, сказал Северин.

Тея раздала детям хлеб и сыр. Наклоняясь к Лике, она заметила ледяным тоном:

– Не думай, что твоя выходка останется безнаказанной. Мы к этому еще вернемся.

– Что я сделала? – возмутилась Лика.

– Мало того, что ты научилась стрелять из лука, что само по себе уже является недостойным занятием для девочки, так ты еще и продемонстрировала свою невоспитанность в присутствии гостей твоего отца. Я непременно сделаю выговор наставнику Табии.

– Мама, у Лики не было дурного умысла, – попытался вмешаться Трис.

– Закрой рот! – рявкнула на него Тея и снова обратилась к падчерице. – Ты тоже помалкивай. И чтобы до конца турнира никаких сумасбродных выходок!

Лика насупилась, но спорить не стала.

В северной части арены лоты устанавливали мишени для состязания лучников. Воины разминались у парапета. Зрители в амфитеатре оживились, предвкушая финальную часть Большого турнира.




Снова тупик


Звук трубы возвестил о начале состязаний. В поединках использовали специальные копья с наконечниками в виде короны с четырьмя зубчиками. Во время подготовки к турниру длину копий измеряли, чтобы ни у кого не оказалось преимущества перед соперником. Арон Северин контролировал это лично.

Участники состязаний выехали на арену. На щитах, покрытых латунью, поблескивали родовые гербы, а рисунки на кожаных попонах лошадей сообщали о принадлежности всадника к той или иной министерии. Пока лот-глашатай зачитывал правила турнира, Лика отыскала глазами Фабиана Серака, Тита Липпа и Друэлла Хорти, гарцующих в отполированных доспехах.

Если воины заранее не бросили кому-то вызов, их разбивали на пары согласно жребию.

После первой серии поединков на арене осталось восемь участников. К досаде Лики, Фреи и Триса, наследник Липпа оказался искусным противником. В следующей серии атак ему выпало сразиться с молодым Хорти.

Лика всем сердцем болела за Друэлла. Она находила его очень милым, особенно после танца на ужине в честь начала Великого Совета. Поединок Друэлла и Тита стал последним в серии.

После первой сшибки оба соперника удержались в седле. Во время второй атаки Тит сбил шлем с головы Друэлла. По правилам турнира, атаковать всадника без шлема запрещалось, однако Тит не дал лоту возможности подать Друэллу шлем и вновь понесся на противника. От неожиданности министр казны не успел отвести удар и вылетел из седла.

– О, звезды! – невольно вскричала Тея.

– Скользкий гаденыш! Он нарушил правила! – возмутился Сентурион.

Лика и Трис переглянулись. Друэлл ударился головой о настил арены, из министерской ложи было видно, как его лицо залила кровь. Лоты помогли министру встать и поддерживая повели к воротам. Судья жестикулировал, показывая Титу, что за несоблюдение правил он отстраняется от дальнейшего участия в турнире, а наследник Липпа отказывался подчиниться. В спор вмешался верховный командующий армией, и Тит в конце концов покинул арену.

В следующих поединках Серак по очереди сразился с двумя противниками и стал победителем Большого турнира в копейном состязании всадников.

Затем начались групповые битвы на мечах, рукопашный бой и состязания лучников.

Под, ставший особенно задумчивым после нападения Тита на Друэлла, заметил, что Северин собирается покинуть ложу, не дожидаясь окончания турнира. Внутреннее чутье подсказало ему, что на это у мастера арены есть особая причина. Выждав несколько секунд, он встал и тоже вышел.

В сводчатом коридоре первого яруса мастер арены огляделся по сторонам, проверяя, нет ли за ним слежки. Под успел спрятаться за выступом, оставшись незамеченным. Северин отпер железную решетку, спустился и ускорил шаг. Мастер секретных дел шел следом, соблюдая дистанцию.

Возле опустевших клеток страусов стоял человек в плаще с капюшоном, натянутым на самые глаза. Под притаился за столбом в трех шагах от ближайшей клетки, стараясь не пропустить ни единого слова.

– Вот оставшаяся часть, – сказал Северин, передавая увесистый кошелек человеку в капюшоне. – Рад, что ты меня не подвел.

– Всегда к вашим услугам, мастер.

– Надеюсь, этого хватит, чтобы ты держал язык за зубами.

Снова оглядевшись, Северин зашагал обратно, а мужчина задержался, чтобы привязать к поясу мешочек с монетами. Затем, запахнув плащ, он направился к другому выходу из подземелий. Под последовал за ним.

Когда незнакомец в капюшоне начал подниматься по лестнице, ведущей в первый ярус, мастер секретных дел догнал его и прижал к стене. Сильные пальцы сомкнулись на горле мужчины. Капюшон съехал назад, и Под, у которого была великолепная память на лица, узнал всадника из министерии Липпа, чей гнедой жеребец пришел первым вопреки ожиданиям зрителей.

– Какую услугу ты оказал мастеру арены? Говори! – Под тряхнул всадника, уступавшего ему по габаритам, уже догадываясь о том, каким будет ответ.

– Я… я должен был придерживать коня на тренировочных забегах, – прохрипел всадник, когда мастер слегка ослабил хватку, – чтобы никто не заподозрил, что у меня есть шансы победить в состязании… Мастер Северин хорошо мне заплатил… У меня пятеро детей, а я небогат. Всё, что имел, я потратил на жеребца…

Под разжал пальцы и отступил на шаг. Всадник, отчаянно кашляя, с трудом удержался на ногах. Мастер смотрел на него со смешанным чувством презрения и досады. Единственная зацепка, похоже, привела в тупик.

– Вы арестуете меня? – слабым голосом спросил всадник.

– Убирайся, – буркнул Под, потирая переносицу. – Мой человек будет следить за тобой, и если я узнаю, что ты снова взял деньги…

– Клянусь, я больше никогда! Клянусь! – мужчина пятясь поднялся на несколько ступеней, затем развернулся и бросился к железной решетке, словно боялся, что Под передумает.

Бои на арене еще продолжались, но мастер секретных дел не стал возвращаться в министерскую ложу. Он вышел на площадь Луциана и свернул на улочку, спускавшуюся к озеру. Слева тянулась глухая стена виллы Серака, справа жались друг к другу дома ремесленников и воинов, предпочитавших селиться поближе к амфитеатру. Выход на берег преграждала высокая железная решетка с заостренными вверху прутьями: простым горожанам доступ к виллам мастеров и министра был закрыт.

В крайнем доме, в стену которого была вделана решетка, располагался трактир с выцветшей вывеской «Веселый всадник». Под зашел в гостеприимно открытую дверь, взял кружку эля и сел за стол напротив круглолицего мужчины, не спеша потягивающего кислое регорское вино.

– Тибий, – мастер едва заметно кивнул в знак приветствия.

– Под. Что-то ты рано. Какие будут распоряжения?

– Отправь зашифрованное послание своему агенту в Липпии – тому, что недавно завербовал воина из личной охраны министра. Пусть присмотрится к Титу Липпу. Отчеты мне на стол каждую неделю. Птицы у тебя надежные?

– Обижаешь, – ухмыльнулся Главк Тибий. – Самые быстрокрылые карьеры в Атрии.

– Хорошо.

– Думаешь, это Липпы?

Под не ответил, хмуро изучая содержимое кружки. Тибий допил вино, вытер рот рукавом и отодвинулся от стола, собираясь встать.

– Постой, – остановил его Под. – Мне нужно еще кое-что. Узнай, на какую лошадь сделал ставку министр зрелищ.

Агент удивленно поднял брови, но воздержался от лишних расспросов. Кивнув Поду, он вышел из трактира, оставив мастера в одиночестве допивать эль.




Час еще не пробил


После прощального пира в Зале Обедов, где за столом министров пустовало место Друэлла Хорти, Карр, его советники и мастер арены поднялись в Кабинет Совета.

Это было просторное помещение высотой в два этажа. Министр войны любил уединяться здесь и смотреть на город сквозь высокие арочные проемы. Неделя Совета на вилле Карра обычно приходилась на летние месяцы, и благодаря аркаде даже в самые жаркие дни в кабинете царила прохлада. Его стены украшали потускневшие фрески, а центральную часть занимал длинный покрытый гобеленом стол.

В вечернее время Кабинет Совета освещался факелами. Карр направился к своему месту во главе стола, его шаги гулко отдавались от каменных плит пола. Под сел напротив Делипа и Северина, получив таким образом возможность видеть лица всех собеседников.

– Я пообещал министрам расследовать вопиющий случай государственной измены и принять соответствующие меры, – сурово произнес Карр. – Май, что говорят актеры? Откуда возникла эта идея подстрекательства к мятежу?

Мастер порядка был на пять лет старше министра. Его когда-то русые волосы давно поседели, а надо лбом обозначилась лысина. Пий унаследовал от отца высокий рост и длинный нос, которого очень стеснялся.

Делип повернулся к Карру:

– Мне жаль огорчать тебя, Рамонд, но комедианты ровным счетом ничего не знают. Их патрону хорошо заплатили за то, чтобы труппа разыграла такую интермедию. Часть денег он отдал актерам перед началом турнира, и с тех пор они его не видели. Я допрашивал каждого по отдельности, и все повторили одно и то же.

– Хочешь сказать, они отрицают свою вину? – Карр выпятил нижнюю губу, пристально глядя на Делипа.

– Они клянутся, что не разделяют взглядов человека, заказавшего интермедию, а только хотели повеселить зрителей. Заказчик убедил патрона, что актеров за это не накажут.

– И где же патрон? – воскликнул Карр. – Найди мне его, Делип! Еще раз допроси лицедеев. Используй любые средства, чтобы развязать им языки.

– Если позволите, министр, – заговорил Северин, – я склонен верить словам актеров. Сами они не могли до такого додуматься.

– Арон, – произнес министр, переводя взгляд на мастера арены, – раз уж ты взял слово, объясни, как случилось, что труппа получила разрешение выступать во время Большого турнира без предварительного показа интермедии.

– Моя ошибка, министр, – сокрушенно ответил Северин. – Я до последнего дня ждал комедиантов из министерии Эльгарда, а когда стало ясно, что они не прибудут, уже не было времени просмотреть интермедию. Однако патрон показался мне честным человеком.

– Вы знаете его имя? Можете его описать? – оживился Делип.

– Ммм… Кажется, его называют Сет из Киранума, он родом из министерии Хорти. Невысокий, на вид лет шестидесяти, лысый, с длинной бородой. Я и раньше его встречал, он несколько раз получал от меня официальное разрешение на выступления.

– Завтра я сообщу его приметы моим людям, – сказал Делип министру. – Они перевернут весь Каррак и близлежащие земли вольных людей.

– Советую начать поиски с ущелий в Думарских горах, – впервые подал голос мастер секретных дел. – Полагаю, Сета из Киранума уже нет в живых. Май, твои люди должны быть готовы найти еще одно тело.

– Еще одно? – воскликнул Арон.

Под пристально посмотрел на него, а Делип поспешно сказал:

– Это секретная информация.

– Я был женат на сестре Арона и полностью доверяю ему, – произнес Карр, по своему обыкновению выпячивая нижнюю губу.

– Тем не менее, мастер, всё, что вы здесь услышите, не должно выйти за пределы этих стен, – заметил Делип.

Северин склонил голову в знак согласия. Мастер порядка стал сухо излагать факты:

– Труп убитого мужчины был найден в горах в самом начале недели Великого Совета. Установить его личность не удалось. Возможно, он стал жертвой жестокого ограбления, но также не исключено, что убитый узнал о планах преступников, готовивших покушение на кого-то из гостей министра.

– Почему вы так решили?

– Перед смертью мужчину пытали. Вероятно, хотели узнать, что ему известно.

– В свете случившегося во время Большого турнира на его смерть можно взглянуть под другим углом, – задумчиво проговорил Карр. – Если некто нанял актеров, чтобы посеять в народе смуту, возможно, он же с какой-то целью пытал, а затем убил этого несчастного.

– В любом случае, попытка устроить мятеж провалилась, – заметил Делип. – Рамонд, я сделаю всё возможное, чтобы выяснить, кто за этим стоит.

– А что думает мастер секретных дел? – спросил Северин, сверля советника министра взглядом своих бледно-голубых глаз. – Разве не ваша задача предотвращать подобные инциденты? Неужели пресловутые агенты Кассия Пода потеряли нюх?

– Я не стану разглашать информацию, пока не буду в ней полностью уверен, – холодным тоном ответил Под. – Ничего личного, мастер, просто я не доверяю никому. Рамонд получит мой конфиденциальный отчет в ближайшие дни.

– Хорошо, – кивнул Карр. – Делайте, что должны. На сегодня всё. Доброй ночи, советники.

Делип, Под и Северин встали, поклонились министру и вместе покинули Кабинет Совета, а Карр, погруженный в свои мысли, остался сидеть за столом, кутаясь в бархатный плащ.



В сгущающихся сумерках Лика и Трис гуляли по саду среди старых пиний. Трис касался пальцами шершавых стволов, словно надеялся увезти с собой это ощущение дома.

– Значит, из-за раны министра дядя Нил предложил везти его в ване до Сентурии, а оттуда Друэлл поплывет на корабле Липпа, который сделает остановку в Хорте?

– Да, – подтвердил Трис. – Закабия Магг исцелил его, но посоветовал пока воздержаться от верховой езды. Магг, мастер Лоций и несколько всадников Друэлла будут его сопровождать, а остальные люди Хорти вернутся в министерию верхом.

– Вы выезжаете на рассвете?

– Да, – снова кивнул Трис. – Ты еще будешь спать.

Они вышли на берег Восточного Моря. Лика сделала вид, что смотрит на звезды, чтобы сводный брат не заметил ее слез. Она редко плакала, но сейчас ничего не могла с собой поделать.

– Видишь созвездие Лучника? – спросил Трис, протянув руку, и Лика посмотрела в указанном им направлении. – На острове Целителей, глядя на него, я буду вспоминать тебя на турнире. Может быть, мы будем смотреть на эти звезды одновременно. Я там, а ты здесь, но как будто вместе…

– Да, – тихо произнесла Лика и почувствовала, как рука брата скользнула в ее ладонь.

Тем временем Бланка и Кит сидели на бортике фонтана, подставляя пальцы под тонкие струи воды. В саду стало прохладно, но оба, казалось, этого не замечали.

– Я говорил с отцом о путешествии на озеро Первых Людей.

– Да? – рассеянно вымолвила Бланка, глядя в глаза Кита.

– Он не против, но предлагает организовать его через год – сразу после следующего Великого Совета в Карраке. Джад подрастет, а мы…

Бланка не дала юноше договорить, прижавшись горячими губами к его рту. Всё, что он собирался сказать, больше не имело значения.



В полночь два человека в плащах встретились на безлюдной Рыночной площади. В ее центре находился колодец и городские весы, от которых тянулись ряды деревянных прилавков.

Покосившись на плотно закрытые ставни дома утех, путники свернули на узкую улочку, где их силуэты растворились во мраке. Первый заговорил так тихо, что второму пришлось напрягать слух, чтобы разобрать слова:

– Наша маленькая интермедия прошла не напрасно. Теперь я вижу, что народ Атрии еще не готов к переменам. Идею пятивластия нелегко искоренить. Что ж, я был к этому готов.

– И ты не откажешься от своих планов?

– Разумеется, нет. Мы лишь отодвинем их осуществление. Пусть инициат продолжает работу. В конце концов, именно он – залог нашего грядущего успеха.

– А как быть с мастером ищеек? Кай не успел назвать ему имя, но он знает, что угроза исходит от одного из министров.

– Под подозрителен и будет следить за каждым из пяти, а значит, не скоро меня раскусит. Жаль, что он отказался от моего щедрого предложения, но ты справишься и без него. Время у нас есть, час верховного министра еще не пробил.




Прихоть наследника


На пятый день после отбытия из Каррака ваны министров в сопровождении всадников прибыли в столицу министерии Сентуриона.

Трису, который никогда не путешествовал дальше озера Льога, эта поездка принесла массу новых впечатлений. Почти всё время он проводил с Китом и Гаюсом в ване Нила Сентуриона, только ночевать Гаюс уходил в повозку к отцу и брату.

Сентурион большую часть пути обсуждал дела с министром закона, а сделав остановку на границе министерий, они вместе поохотились на кабанов.

К удивлению Триса, Друэлл Хорти за несколько дней сблизился с Титом Липпом. Во время остановок ребята постоянно видели их вместе в компании Веры Рагон.

Накануне прибытия в Сентурию Гаюс рассказал своим новым друзьям, что все члены его семьи являются последователями культа космоса.

– Мара всегда мне завидовала, – добавил он, глядя на луга сквозь окно в парусиновой стенке вана. – Сестра – второй ребенок, и будь она мужчиной, отец бы отправил на обучение ее, а не меня.

– Выходит, для тебя это большая честь, – заметил Кит.

– Для меня это испытание. Если я не оправдаю надежд моей семьи, мне лучше утонуть в Великом море по пути домой. Я не вынесу позора.

– То есть, ты едешь, не потому что веришь, а потому что боишься разочаровать отца? – удивился Кит. – С такими мыслями едва ли можно добиться успеха.

– Ну а ты, Трис? – спросил Гаюс, отворачиваясь от окна и поудобнее устраиваясь на подушках, раскиданных поверх тарфского ковра на дощатом полу повозки. – Ты правда считаешь, что твое предназначение – быть целителем?

– Если честно, я не знаю. Я никогда не думал, что могу стать кем-то еще. Вот Кит – другое дело. Он любит рисовать, и если бы у него был выбор…

– Вряд ли государственная служба помешает мне делать наброски, – улыбнулся Кит, ничем не выдав, что слова брата затронули больную тему. – Хотя, конечно, я не смогу кочевать по Атрии с артелью рисовальщиков, которые расписывают фресками стены дворцов, – добавил он как бы невзначай.



Сентурия поразила Триса обилием фонтанов и широкими прямыми улицами. Дворец министра культа космоса стоял на вершине меловой скалы, круто обрывающейся в море.

Гостевые покои были уже готовы: Конрад Липп намеревался на несколько дней задержаться у Сентуриона, чтобы отдохнуть с дороги и проводить сына.

Трис и Гаюс остановились во дворце министра всего на одну ночь. Кит вызвался отвести друзей в отведенную для них комнату.

Миновав открытый внутренний дворик и несколько залов с колоннами из изумрудно-зеленого мрамора, ребята оказались в огромном помещении, где были устроены купальни. Озираясь по сторонам, Трис и Гаюс следом за Китом пересекли большой зал, в конце которого находился вход в круглую комнату высотой в три этажа, увенчанную мозаичным куполом. На уровне второго и третьего этажей комнату опоясывали галереи, откуда через высокие арочные двери можно было выйти на балконы. Плотный густой пар, как заблудившееся облако, клубился над подогреваемым бассейном.

Масштабы дворца впечатляли. Поднявшись на второй этаж, Кит и его спутники прошли длинной галереей и остановились перед дверью в его бывшую детскую, которая пустовала с тех пор, как наследник министра начал присутствовать на заседаниях Великого Совета. Теперь эту комнату подготовили для его двоюродного брата и сына министра Липпа.

Комната оказалась небольшой, с единственным окном с видом на залив Космоса. Пол украшала мозаика, а стены когда-то расписал сам Кит. Сейчас справа и слева от окна стояли две кровати и несколько сундуков.

– Будьте как дома, – проговорил юноша, чувствуя себя так, словно заглянул в шкатулку, потерянную в детстве.

Трис и Гаюс опустили свои дорожные мешки на пол и огляделись. На стенах были мастерски изображены улицы Сентурии с домами, фонтанами и дворцом министра.

– Ты сам всё это нарисовал? – поразился Гаюс. – Теперь я понимаю, почему Трис хотел, чтобы у тебя был выбор.

– Я расписал стены, когда мне было одиннадцать или двенадцать, – скромно улыбнулся Кит. – Если вам интересно, могу показать наброски углем. Они в моем кабинете.

– Да, было бы здорово, – кивнул Трис, разглядывая фрески. Двоюродный брат часто делал зарисовки, когда гостил на вилле Карра, но все его рисунки забирала Бланка.

– Идёмте, я теперь живу на третьем этаже.

В глазах Кита загорелись огоньки. В детстве он приносил рисунки няне, потом – наставнику, но в действительности никому во дворце не было до них дела. Сентуриона, далекого от искусства, больше интересовали успехи сына в астрономии, истории и географии. Странную прихоть наследника не воспринимали всерьез.

Кит провел друзей через Мраморный зал, где проходили заседания Великого Совета, и взбежал по лестнице на третий этаж. Едва поспевая за ним, мальчики оказались в длинном коридоре со сводчатым потолком и арочной колоннадой. Этот фасад дворца возвышался над меловой скалой. Задержавшись у балюстрады, Трис с наслаждением вдохнул запах моря и засмотрелся на торговые и сторожевые корабли, что стояли на якоре в Большой бухте.

Наследник Сентуриона уже миновал три двери, ведущие в покои отца, и нетерпеливо крикнул ребятам:

– Нам сюда!

Его кабинет оказался намного просторнее, чем комната Триса и Джада на вилле Карра, к тому же у Кита имелась отдельная спальня. Внимание друзей сразу привлекли доспехи, почему-то задвинутые в угол и покрытые довольно толстым слоем пыли. Пока Гаюс любовался мечом, Кит откинул крышку сундука весьма внушительных размеров, который почти целиком заполняли рисунки, чистые листы бумаги, уголь и краски для письма по сырой штукатурке.

Сделав шаг назад, юноша остановился у камина и облокотился о спинку гобеленового кресла. В нем наследник министра коротал долгие зимние вечера – за книгой, а чаще с углем в руке и листом бумаги, расстеленным на специальном деревянном планшете, который он клал на колени. За один вечер Кит мог сделать несколько эскизов.

Тщетно стараясь скрыть волнение, он наблюдал, как друзья рассматривают его рисунки. Гаюса особенно заинтересовали архитектурные детали, а Трис восхищенно перебирал портреты, с которых на него смотрели знакомые лица. Больше всего здесь было зарисовок Бланки – то с убранными, то с распущенными волосами, то в летней тунике, то в плаще с меховым воротником. Мальчик нашел и свой портрет, и несколько изображений маленького Джада, и набросок, точно передающий угловатые черты Лики.

– Ты рисовал нас по памяти? – поразился Трис.

– Ну да, – кивнул Кит и добавил, заметив, как внимательно двоюродный брат рассматривает последний рисунок, на котором он запечатлел Бланку, Лику и Джада. – Бери, если нравится.

– Правда? Можно взять?

– Ты теперь долго их не увидишь.

Кит забрал из рук Триса набросок, свернул в трубочку и, порывшись в сундуке, перевязал шелковой лентой.

– Вот, держи, – с усмешкой сказал он, протягивая брату подарок.

Трис с благодарностью принял свиток. В этот момент в дверь постучали, а затем раздался голос слуги:

– Господин Кит, обед накрывают в саду. Министр Сентурион просит вас спуститься и занять гостей беседой.

– Иду! – отозвался юноша и с извиняющимся видом посмотрел на друзей. – Я провожу вас в сад, и там мне придется вас оставить. Зато, если получится, я познакомлю вас с Данией Кристи.

– С мастером наставников? – не веря своим ушам, воскликнул Гаюс и поспешил в коридор следом за Китом и Трисом.

– У него дворец в Сентурии, недалеко от Большой бухты, – сообщил Кит, направляясь к лестнице. – Однако сам он предпочитает жить на острове Целителей, ближе к ученикам. В столице он бывает лишь в отсутствие отца, по сути, мастер его замещает. Но, по собственным словам Кристи, государственная служба его тяготит.

– Мой наставник много о нем рассказывал, – заметил Гаюс. – В школе на острове он обучает как будущих наставников, так и будущих целителей. И все его любят.

– Мастер верит в скрытые возможности разума и поддержал отца, когда тот выбрал Фарона Старрика из Тарфа на пост верховного целителя. Кстати, Кристи женат на тете Друэлла Хорти по отцовской линии, но детей у них нет. Женщинам нельзя жить на острове, поэтому она почти всё время одна во дворце. Мне даже жаль ее, – задумчиво добавил Кит, пересекая атриум, за которым начинался сад.




Избранные


После сумрачных залов дворца яркий солнечный свет на мгновение ослепил мальчиков. Они оказались в огромном саду, где росли кипарисы, пинии и оливковые деревья. Вдоль скалы, у подножия которой с шумом разбивались волны Великого моря, тянулся парапет, причудливо сложенный из дикого камня. Из него же были выложены дорожки, ступеньки лестниц и бортики фонтанов. Розы, цветущие повсюду, источали сладкий аромат.

Кит свернул вглубь сада, пройдя мимо фонтана со скульптурой льва, стоящего на задних лапах и выпускающего изо рта струю воды. Трис и Гаюс задержались, чтобы посмотреть на красных рыбок, и догнали юношу около аркады, окружавшей прямоугольную площадку, на которой накрывали к обеду два длинных стола.

Здесь уже собрались министры, мастера и знатные жители Сентурии. Кит поспешил присоединиться к ним, а его друзья спустились по другой дорожке к парапету над обрывом.

Трис пнул одну из многочисленных шишек, валявшихся на земле. Гаюс подцепил ее носком ботинка и отбросил обратно приятелю. Не сговариваясь, они расчистили себе площадку на земле между четырех стволов и начали азартно гонять шишку, стараясь, чтобы она пересекла линию, обороняемую противником.

В какой-то момент Гаюс пнул шишку с такой силой, что она пролетела мимо Триса и приземлилась у ног мужчины, уже некоторое время наблюдавшего за игрой. Это был солидный пожилой человек в длинной парчовой тунике. Заметив его, ребята застыли, готовясь услышать гневную отповедь за неподобающее поведение в гостях у министра. Однако мужчина вдруг усмехнулся и погнал шишку к линии Гаюса.

Разминувшись с опешившим Трисом, незнакомец крикнул:

– Ну что же вы, молодой человек? Давайте сделаем вашего друга!

Трис принял пас, и в следующую секунду шишка просвистела мимо Гаюса, ознаменовав его поражение.

– Есть! – смеясь воскликнул незнакомец. – Давно я так не развлекался! Однако прошу меня извинить: мне пора к министру.

Он стал подниматься по дорожке, а мальчики с недоумением смотрели ему вслед.

– Странный старикан, – заметил Гаюс. – Ладно, идём. Мне тоже нужно поздороваться с отцом.

Когда они подошли к аркаде, столы уже были накрыты. Гаюс направился к Конраду Липпу, беседовавшему с первым мастером закона. Джаред Рагон, заметив младшего сына министра, слегка поклонился и отошел.

Трис прислонился к колонне, наблюдая, как «странный старикан» разговаривает с Сентурионом и маленькой женщиной в темно-зеленом платье. Затем к ним подошел Кит, что-то тихо сказал отцу и вдруг помахал рукой брату, приглашая его подойти.

Пожилой человек вскинул брови, узнав мальчика.

– Мастер, познакомьтесь, это мой двоюродный брат Трис Пул. Завтра он поступает в ученики к верховному целителю Старрику. Трис, это мастер Кристи и его жена – госпожа Ромула.

– Для меня честь познакомиться с вами, господин Трис, – с поклоном сказал Дания Кристи и протянул руку. – Ученики зовут меня Дан. Кажется, в вашей министерии есть такое озеро?

– Д-да, – пробормотал Трис, пожимая руку мастера наставников.

– Я горжусь своим племянником, – улыбнулся Сентурион и, извинившись, удалился, чтобы отдать слугам последние распоряжения.

– Мастер, вы ведь незнакомы с младшим сыном министра закона? – проговорил Кит, выискивая глазами Гаюса. – Он тоже готовится стать целителем. Идёмте, я вас представлю.

– Дорогая, ты составишь компанию господину Трису? – спросил Кристи, ласково глядя сверху вниз на свою маленькую жену.

– Конечно. Ступай.

Кит и Кристи направились на другую сторону площадки, а Ромула внимательно посмотрела на Триса своими грустными широко посаженными глазами.

– Вы не против немного пройтись? – предложила она, и мальчик неуклюже подставил руку, чтобы она могла опереться.

В глазах Ромулы отразилась благодарность. Взяв его под руку, она зашагала по дорожке к фонтану со львом.

– Никто не воспринимает меня всерьез, – призналась Ромула, когда гости министра уже не могли их услышать. – Они думают, что я обуза для Дании, что он тяготится моим обществом и поэтому торопится вернуться на остров… Но это не так. Он добрый человек и любит меня… По-своему, конечно.

– Он мне тоже понравился, – сказал Трис, не зная, как реагировать на внезапные откровения пожилой женщины, которая увидела его впервые четверть часа назад.

Они остановились у фонтана. Ромулу, казалось, что-то тяготило. Она задумчиво смотрела на красных рыбок и как будто забыла о присутствии Триса.

– Дания всегда так заботлив и внимателен… – бормотала она. – Вот и он это заметил, понял, что муж прислушивается ко мне… Но как он мог подумать, что я совершу такую подлость! Я догадываюсь, чем это может обернуться для Дании… Нет-нет, я не сделаю того, о чем он просит…

– Кто просит? – не понял Трис. – Госпожа Ромула?

Вздрогнув, женщина испуганно посмотрела на мальчика.

– Что? Ах, о чем это я? Неважно… Так, значит, вы – пасынок министра войны? Наверное, знаете Кассия Пода, мастера секретных дел?

– Да, – насторожился Трис.

– Славный человек, – вдруг улыбнулась Ромула и, снова взяв озадаченного Триса под руку, увлекла его за собой к аркаде. – Однажды он оказал Дании неоценимую услугу.

– Мастер Под?

– Да, мастер Под. Дания обязан ему жизнью. Но вы ведь сохраните это в секрете, правда, господин Трис?



После ужина было еще светло: в министерии Сентуриона солнце садилось позже, чем в министерии Карра. Кит, Трис и Гаюс вдыхали воздух, пропитанный запахами моря и цветущего сада, и, облокотившись на мраморные перила балкона, пытались разглядеть на горизонте остров Целителей.

Мальчики успели вдоволь накупаться в бассейнах, почти забыв об основной цели своего путешествия. Но сейчас, когда на небе замерцали первые звезды, их вновь охватил трепет перед предстоящим обучением.

– Кит, Трис, вот вы где! Я искал вас, – в дверном проеме возникла невысокая фигура Сентуриона. – Гаюс, хорошо, что и ты здесь, – министр подошел к перилам и устремил взгляд на теряющийся в дымке горизонт. – Я несколько дней обдумывал этот разговор и хочу, чтобы вы услышали то, что я должен сказать, прежде чем вы отправитесь на остров.

Сентурион помолчал, а когда заговорил вновь, его голос зазвучал по-другому:

– Вы, наверное, не раз задавали себе вопрос: за что? Чем вы провинились, что вас отсылают из дома так далеко и, быть может, навсегда? Но это не наказание. Вам повезло, в отличие от многих. Знаю, сейчас вам трудно поверить в то, что вы – избранные. Но придет время, и вы это поймете. Если бы звезды послали мне второго сына, я бы не задумываясь отдал его в целители.

Министр снова замолчал, ветер развевал его седые волосы. Трис смотрел на дядю и вдруг внезапно осознал, что видит его в последний раз. Он не мог объяснить, откуда взялось это предчувствие, но ощущение утраты было таким реальным, что у Триса от боли перехватило дыхание.

– Я много слышал о Фароне Старрике и не случайно пригласил его из Тарфа, – продолжил Сентурион, по-прежнему глядя вдаль, хотя над морем быстро сгущались сумерки. – В Атрии нет целителей, равных ему по одаренности и мастерству. Лучший из его учеников однажды займет пост верховного целителя. Но жаждущий власти никогда не будет лучшим, запомните это, – министр наконец повернулся к ребятам и добавил, пристально посмотрев на племянника. – Вы станете теми, кем должны стать. А всё, что для этого нужно, уже здесь, – с этими словами Сентурион коснулся двумя пальцами лба Триса.

На море внезапно опустилась ночь.




Птенец иглохвоста


Друэлл набрал в легкие побольше воздуха и нырнул на дно бассейна. Вода уже остыла. Лунный свет заливал круглую комнату с высоким куполом.

Можно было подождать до утра и искупаться после завтрака, но Друэлл хотел смыть с кожи запах Веры. То, что между ними произошло, разумеется, ничего не значило. Оба это понимали. Поддались минутной слабости – с кем не бывает?

– Как голова? Не болит?

Моргая и отряхивая с волос капли, молодой человек разглядел в дверном проеме белки глаз своего темнокожего целителя. Отец Закабии Магга был воином, покинувшим Тарф ради службы покойному министру казны. Закабия родился в Хорте, на четыре года раньше Друэлла. Они дружили с детства.

Министр вылез из бассейна и потянулся за полотенцем.

– Я чувствую себя прекрасно. Лучше, чем когда бы то ни было, – улыбнулся он.

– Подозреваю, что это не моя заслуга, – наигранно вздохнул Закабия. – Кто на этот раз? Сестра первого мастера закона?

– Заткнись! – Друэлл начал натягивать штаны на влажное тело. – Женщины – как свитки. В большинстве – всего несколько строк: прочитал и знаешь, что тебя с ней ждет изо дня в день до конца жизни. Чем длиннее свиток, тем интереснее женщина. А когда текст на незнакомом языке…

– Я уловил твою мысль, – рассмеялся Закабия, подавая другу рубашку. – Ты любишь разворачивать длинные свитки, в которых много непонятных слов. Вынужден огорчить тебя, Дру: ты никогда не женишься.

– Иди спать. Я прогуляюсь по саду.

Друэлл шагал вдоль парапета из дикого камня. Ветер теребил его русые кудри и раздувал широкие рукава рубашки. Закабия знал свое дело: головные боли действительно прекратились. Молодой министр не держал зла на Тита, они неплохо поладили, хотя Друэлл и не разделял своеобразные взгляды наследника Липпа.

Парапет оборвался у скалы, которая одиноко возвышалась над обрывом. Природа столетиями трудилась над ее причудливой формой: скала напоминала гигантский гриб с плоской шляпкой. Каким-то чудом на ней вырос платан. Друэлл засмотрелся на дерево и едва не наступил на серый комок, издавший пронзительный крик.

Молодой человек невольно вздрогнул и отступил назад. Что-то маленькое копошилось в траве. Присев на корточки, министр обнаружил большеглазого птенца с длинными острыми крыльями. Более внимательно осмотрев скалу, он приметил под шляпкой «гриба» гнездо иглохвоста. Очевидно, птенец выпал оттуда, а с земли взлететь не мог.

– Бедолага, – пробормотал Друэлл.

Он осторожно посадил птенца на ладонь, чувствуя, как цепкие коготки вонзаются в его кожу, ухватился правой рукой за выступ, ногой нащупал выбоину в камне, потянулся вверх и вернул иглохвоста в гнездо.




Путь целителя


Утром небольшой отряд всадников, сопровождавших ван министра культа космоса, выехал из ворот дворца и двинулся по одной из широких улиц столицы в направлении Большой бухты. Кит рассказывал отцу что-то смешное. Трис смотрел на них исподлобья и гадал, доведется ли ему когда-нибудь снова стать частью этой семьи.

Липп давал младшему сыну последние наставления, пряча свое волнение под маской напускной суровости. Но его руки едва заметно дрожали, и это не укрылось от Гаюса. А вот Тита, казалось, нисколько не волновал отъезд брата. Он лениво зевал, глядя в окно.

Отряд проехал через нижний город и остановился перед домом утех, у которого начиналась гавань. Дом был каменный, с деревянной лестницей, ведущей на крытую веранду второго этажа. Занавески из алого шелка трепетали на ветру, как подсвеченные пламенем крылья ночного мотылька. Матросы на лестнице торговались с хозяйкой.

Министры, оставив охрану, двинулись по мощеной улице мимо каменных пирсов и пришвартованных возле них торговых судов. Кит, Трис и Гаюс старались не отставать, а Тит шагал последним, брезгливо глядя под ноги.

Трис, никогда прежде не бывавший в морской гавани, с любопытством рассматривал корабли, с которых выгружали сундуки, грубо сколоченные ящики и бочки с порохом, зерном и элем.

В Большой бухте имелись и деревянные пирсы. Возле них плавно раскачивались небольшие рыбацкие лодки, недавно вернувшиеся со свежим уловом. Торговцы старались перекупить его у незадачливых рыбаков, чтобы затем продать на рынке вдвое дороже. В воздухе пахло рыбой, солью и потом.

– Доброе утро, министры! Юные господа!

Трис повернул голову и узнал мастера наставников, который спешил им навстречу. Сегодня он был одет в теплую тунику и дорожный плащ.

У последнего пирса стоял корабль, готовый к отплытию в Хорт. Капитан разговаривал с квартирмейстером и высоким темнокожим мужчиной лет пятидесяти.

– Фарон! – воскликнул Липп. – Давненько мы не встречались!

– Я и сам нечасто вижу своего советника, – усмехаясь, заметил Сентурион. – Он удостаивает этой чести только учеников. Всегда лично сопровождает их на остров.

Темнокожий мужчина обернулся, сдержанно поздоровался с министрами и задержал пристальный взгляд на Трисе и Гаюсе.

– Мой младший сын Гаюс, – сказал Липп, подтолкнув мальчика к Старрику.

Верховный целитель молча кивнул.

– А это Трис, сын моей сестры от первого брака, – Сентурион похлопал племянника по плечу.

– Поднимайтесь на корабль, – распорядился капитан. – Вэл проводит вас на нижнюю палубу и покажет, где оставить вещи.

Сентурион и Кит по очереди обняли Триса. Липп прижал к себе Гаюса, а Тит проводил брата кривой усмешкой. Капитан взошел на борт и скрылся из виду, пока ребята поднимались по сходням следом за квартирмейстером Вэлом. Фарон Старрик и Дания Кристи задержались на пирсе, чтобы переговорить с министрами.

Матросы на торговых кораблях спали в помещении, оборудованном подвесными кроватями – гамаками. У капитана и квартирмейстера были собственные каюты.

– Верховный целитель занял свободную каюту, мастеру наставников я уступил свою, – сообщил Вэл, спускаясь на нижнюю палубу. – В этом году вас всего девять. Будете спать в гамаках. Располагайтесь. Когда отплывем, верховный целитель пошлет за вами.

Оставив Триса и Гаюса в помещении с низким потолком, к которому были подвешены ряды полотняных гамаков, квартирмейстер прошел на камбуз. Семь мальчиков, уже выбравшие себе кровати, с любопытством смотрели на вновь прибывших. Переглянувшись, друзья молча проследовали к свободным гамакам и опустили на пол свои дорожные мешки.

– Эй, – окликнул Триса темноглазый парнишка, занимавший соседний гамак. – Я – Изак Тезий, сын Барта Тезия из Сентурии. Когда министр собирался назначить мастера наставников, он выбирал между моим отцом и Данией Кристи.

Было очевидно, что Изак этим очень гордится. Трис решил не хвастаться, что приходится племянником одному министру и пасынком другому, и скромно сказал:

– Я – Трис Пул. Мой отец был всадником в министерии Карра. Погиб на арене.

– А ты? – темноглазый Изак вопросительно посмотрел на Гаюса.

– Я… ммм… Я – Гаюс Липп.

– Сын министра? – воскликнул Изак. – Парни, слыхали? Среди нас – сын министра закона! Ты расскажешь нам, как твой отец пишет законы, а, Липп?

Мальчишки засмеялись, а Гаюс закусил губу. Трис нахмурился. Бросив угрюмый взгляд на Изака, он достал из мешка томик стихов Фьорда Паттера и забрался в гамак.



Солнце уже стояло в зените, когда один из матросов пригласил мальчиков следовать за ним на верхнюю палубу. Они прошли в носовую часть корабля. Там, на дощатом полу, скрестив ноги, сидел верховный целитель Старрик. Высокий борт защищал его от ветра, растрепавшего волосы учеников.

Матрос ушел, а Старрик жестом велел ребятам последовать его примеру. Когда они сели в кружок, он заговорил с мягким тарфским акцентом, медленно переводя взгляд с одного ученика на другого:

– Почти четырнадцать лет я обучаю юношей открывать и использовать во благо другим возможности своего разума. Пройдет немало месяцев, прежде чем вы будете готовы к нашему первому уроку. Эти два дня, что мы вместе проведем в море, дадут мне возможность узнать вас, а вам – получить первое представление о школе целителей.

Старрик говорил негромким голосом, его лицо не выражало никаких эмоций. Из года в год такие же мальчики-первогодки внимали ему, сидя на носу корабля. Но он помнил каждого, и каждый был для него уникален.

– Все вы, конечно, слышали, что обучение длится семь лет, однако это не означает, что вы сразу получите право называться целителями. Окончив школу, вы окажетесь лишь на первой ступени пути – станете адептами. Следующие два года вам предстоит совершенствовать свое мастерство под руководством куратора, которого вы вольны выбрать по желанию. В качестве помощников своего куратора некоторые адепты ведут занятия у первогодков.

Трис заметил, как Изак скорчил недовольную гримасу: его не очень обрадовала перспектива учиться у вчерашних учеников.

– Вторая ступень – целители тела, которых чаще называют просто целителями. Именно они окружают вас в повседневной жизни. Однако есть те, кто остается на острове, продолжает заниматься саморазвитием и за десять-пятнадцать лет достигает третьей ступени – целителя разума. Увы, это удается далеко не всем.

Один из мальчиков поднял вверх указательный палец.

– Назови свое имя и задай вопрос, – сказал Старрик, слегка прищурившись.

– Вар Понти, – пробормотал лопоухий мальчик, съежившись под его взглядом. – Я только хотел узнать, сколько лет нужно учиться, чтобы стать верховным целителем.

Некоторые мальчишки справа и слева от Триса затаили дыхание: очевидно, этот вопрос интересовал многих. Старрик усмехнулся, но его глаза оставались серьезными.

– Кто-то, вероятно, считает, что верховный целитель – четвертая ступень, вершина пирамиды, – произнес он. – Открою вам секрет: это не так. Целителем разума можно стать в тридцать лет, а можно и в семьдесят. Мой предшественник был рекомендован на этот пост верховным целителем Кирионом, хотя так и не достиг третьей ступени, пока находился на острове. В любом случае окончательное решение остается за министром культа космоса.

Изак бросил взгляд на Вара Понти, в котором недвусмысленно читалось: «что я говорил?» В этот момент к ученикам подошел мастер наставников.

– Простите, что прерываю. Матросы уже пообедали, и нам с ребятами пора спуститься на камбуз. Верховный целитель, капитан ожидает вас в своей каюте.

Старрик кивнул и жестом отпустил мальчиков. Желудок Триса уже сводило от голода.




Самое сложное


Перед ужином верховный целитель вновь собрал учеников на носу корабля.

– Все вы родом из разных министерий, – заговорил он своим тихим ровным голосом. – Ваши отцы наделены властью и богатством или тяжелым трудом зарабатывают на хлеб, у вас всегда было всё или не было ничего. До сегодняшнего дня. С этой минуты забудьте, кем вы были, и кто ваши родители. Вы равны, потому что в каждом из вас есть частица разумной энергии космоса. Все люди наделены ей в равной мере. Целители верят, что космос – это всеобщий разум, которому ведомо всё. Когда рождается младенец, частица космоса вселяется в него, но в своей телесной оболочке человек забывает всё, что знал. Школа целителей была создана для того, чтобы пробудить наше сознание, приоткрыть завесу тайны, восстановить связь с космосом еще при жизни.

– При жизни? – переспросил Вар Понти. – То есть, у обычных людей эта связь восстанавливается после смерти?

– Что есть смерть? – произнес Старрик. – Воссоединение частицы разума с целым. У целителей нет такого понятия, как смерть. Мы говорим: «после жизни», имея в виду промежуток с момента, когда разумная энергия покидает тело, и до момента, когда она вселяется в него вновь.

Ребята изумленно уставились на верховного целителя. Изак поднял указательный палец.

– Изак Тезий, – представился он и спросил. – Как частица разума может вселиться в тело, которое уже умерло?

– Я сказал вам: забудьте, кем вы были. Отбросьте привычное вам представление о времени и пространстве. Для всеобщего разума прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. То, что, как мы думаем, случится через миллионы лет, происходит прямо сейчас. Покинув тело после жизни, частица космоса возвращается в него в момент рождения, однако судьба человека складывается уже по-иному. Частица проживает в теле множество жизней, мы просто этого не помним. И всё же иногда, особенно в детстве, у одаренных людей бывают «озарения» – осознание того, что это с ними уже происходило. Затем они взрослеют, принимают другие решения, делают другой выбор, и их жизненный путь сворачивает в новое русло. «Озарение» наступает лишь у одного из тысячи детей, а вероятность, что оно случится у взрослого, практически сводится к нулю.

Трис слушал Старрика и чувствовал, как палуба уходит у него из-под ног. Он вспомнил свое странное ощущение в день приезда министра Эльгарда – за несколько секунд до того, как Бланка обнаружила тело убитого мужчины. Выходит, он действительно это уже видел в предыдущей жизни! Трис был так поражен, что не заметил, как Гаюс поднял указательный палец.

– Гаюс Липп. Если наша жизнь каждый раз складывается по-другому, значит, то же самое происходит и с родителями. И если, например, мои родители в какой-то из жизней рано умерли или не встретились, то я вообще не появился на свет. А раз нет телесной оболочки, как тогда… То есть… моя частица космоса уже не сможет вернуться?

– Тебе же ясно сказали, Липп: забудь о своих родителях, – фыркнул Изак, и несколько мальчишек засмеялись.

– Полагаю, тебе тоже не стоит так часто о них вспоминать, Тезий, – не сдержавшись, заметил Трис, чем вызвал новую волну смеха.

Изак злобно взглянул на него. Старрик невозмутимо произнес:

– Эмоции. Самое серьезное и труднопреодолимое препятствие на пути к управлению разумом, – он повернулся к сыну министра. – Ты задал правильный вопрос, Гаюс Липп. Иногда случается так, что частица космоса утрачивает прежнее тело, и тогда она выбирает новое. Эта тема недостаточно глубоко изучена целителями.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/natasha-ridal/atriya-kameshki-v-pustyh-ladonyah/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения